Чеховская трактовка маленького человека своеобразна и даже уникальна. Он имел в виду прежде всего традицию, идущую от Карамзина к Достоевскому, но был по отношению к ней резко полемичен. В творчестве Карамзина, Пушкина, Гоголя, Достоевского маленький человек неизменно заслуживал жалости и сочувствия. Чехов парадоксально переосмыслил этот образ, который под его пером стал вызывать уже не жалость, а насмешку или даже презрение. Почему? Потому что в трактовке этой темы, как и во всем своем творчестве, Чехов переключил внимание со среды на личность. У предшественников Чехова даже не вставало вопроса о том, кто виноват в унижении и умалении человека, ответ был ясен и однозначен — социальная среда. У Чехова же сам человек прежде других виноват в том, что он маленький, потому что слишком часто и легко забывает о чувстве собственного достоинства, о естественной человеческой гордости, потому что ради выгоды, престижа, прибавки к жалованию, а то и просто так, на всякий случай, готов унижать сам себя. Вот, например, рассказ «Толстый и тонкий». Ситуация, использованная многими писателями задолго до Чехова — встреча двух чиновников разного ранга, которые у Чехова оказываются друзьями детства. Казалось бы, можно ожидать, что старший по чину («Толстый») не признает своего бывшего друга, начнет перед ним важничать, а то и унижать его и т.п. Но ничего подобного, все как раз наоборот. «Толстый» искренне рад видеть приятеля, с удовольствием предается воспоминаниям и даже не думает о разнице в их положении, пока сам «Тонкий» ему об этом не напоминает. Но каково же поведение «Тонкого»? Вот он-то и есть подлинный «герой» рассказа. Узнав, что его бывший приятель уже дослужился до статского генерала, он начинает всячески лебезить, подлизываться, унижаться, меняется даже сам тон его речи, становясь почтительно-подобострастным. Человек в этом рассказе явно не ощущает себя человеком, а лишь чиновником определенного класса. И ведь его никто не угнетает, не принуждает унижаться, он проделывает это сам, добровольно. Или рассказ «Смерть чиновника». Его фабула несложна и известна, обратим лишь внимание на то, что опять отсутствует мотив унижения Червякова со стороны генерала, да и сам генерал служит по другому ведомству и, значит, никак «отомстить» Червякову не может, да и не хочет. Но такова уже привычка к униженному и рабскому положению, такова сила добровольного холопства, что Червяков, нечаянно чихнувший на лысину генералу, в конце концов умирает от этих переживаний, пройдя предварительно несколько ступеней самоуничижения.
