Я и прежде сам замечал большую перемену в бабушке; но особенное вниманье моё на эту перемену обратил разговор отца с матерью, в который я вслушался, читая свою книжку.
"Как переменилась матушка после кончины батюшки, - говорила моя мать, - она даже ростом стала как будто меньше; ничем от души не занимается, всё ей стало словно чужое..."
А отец со вздохом отвечал: "Да, уж совсем не та матушка! Видно, ей недолго жить на свете".
Мне вдруг стало жалко бабушку, и я сказал: "Надо бабушку утешать, чтоб ей не было скучно".
Отец удивился моим неожиданным словам, улыбнулся и сказал: "А вы бы с сестрой почаще к ней ходили, старались бы её развеселить".
И с того же дня мы с сестрицей по нескольку раз в день стали бегать к бабушке. Обыкновенно она сидела на своей кровати и пряла на самопрялке козий пух. Вокруг неё, поджав ноги, сидело множество дворовых крестьянских девочек и выбирали волосья из клочков козьего пуха. Выбрав свой клочок, девчонка подавала его старой барыне, которая, посмотрев на свет и не видя в пуху волос, клала в лукошечко, стоявшее подле неё. Если же выбрано было нечисто, то возвращала назад и бранила нерадивую девчонку. Глаза у бабушки были мутны и тусклы; она часто дремала за своим делом, а иногда вдруг отталкивала от себя прялку и говорила: "Ну, что уж мне за пряжа, пора к Степану Михайлычу" - и начинала плакать. Мы с сестрицей не умели и приступиться к ней сначала и, посидев, уходили; но тётушка научила нас, чем угодить бабушке.
2. Она испугалась так, что с визгом вскочила со стула.
3. Солнце сияет так, что ужасно слепит глаза.
4. Снег идет так, что усиленно засыпает все припаркованные автомобили.
5. Мой компьютер работает так, что без задержек открывает несколько программ сразу.
6. Телеведущий говорит так, что с трудом можно разобрать слова.