1) Хозяйка поставила на стол тарелку с борщом и кружку с квасом и предложила ему поесть. (Нет запятых.)
2) Осенью особенно легко дышится и в воздухе словно разлита благодать. (Нет запятых, т.к. общее обстоятельство.)
3) Жизненный путь человека иногда делает внезапные изгибы, и тогда хочется начать всё с чистого листа. ССП.
4) Учитель сказал нам убрать всё с парт, достать двойные листочки и приготовиться к контрольной работе. (Однородные члены.)
5) Петя то ли опаздывал, то ли забыл о встрече, то ли просто не захотел приходить. (Однородные члены с повторяющимся союзом.)
ответ: 3, 4.
Никто не забыт, ничто не забыто — лозунг], как правило употребляющийся применительно к подвигу блокадных ленинградцев и солдат Великой Отечественной войны, который остался достоянием общенародной памяти.
Объяснение:
Ольги Ее слова «Никто не забыт, ничто не забыто», высеченные на Пискаревском кладбище, были присвоены казенной идеологией, чтобы прикрыть холодное равнодушие. Никогда на торжественных заседаниях не поминали погибших в блокаду. Никто из руководителей партии не произнес доброго слова в их память. Не позволялось оплакивать неисчислимые потери, даже называть ихВпервые эта фраза была употреблена в стихотворении Ольги Берггольц, написанном в 1959 году, как принято считать по официальной версии, для мемориальной стены на Пискарёвском кладбище в Ленинграде, где похоронены многие жертвы Ленинградской блокады. Алесь Адамович, Даниил Гранин, а вслед за ними Борис Поюровский и Соломон Волков изложили альтернативную версию происхождения фразы, в скрытый контекст которой Берггольц, сама пострадавшая от режима, иносказательно вложила тайный смысл, подразумевающий не только ленинградцев, обречённых сталинским режимом на голодную смерть в годы войны, но и вообще жертв сталинского террора в целом:[3][4][5] Ее слова «Никто не забыт, ничто не забыто», высеченные на Пискаревском кладбище, были присвоены казенной идеологией, чтобы прикрыть холодное равнодушие. Никогда на торжественных заседаниях не поминали погибших в блокаду. Никто из руководителей партии не произнес доброго слова в их память. Не позволялось оплакивать неисчислимые потери, даже называть ихВпервые эта фраза была употреблена в стихотворении Ольги Берггольц, написанном в 1959 году, как принято считать по официальной версии, для мемориальной стены на Пискарёвском кладбище в Ленинграде, где похоронены многие жертвы Ленинградской блокады. Алесь Адамович, Даниил Гранин, а вслед за ними Борис Поюровский и Соломон Волков изложили альтернативную версию происхождения фразы, в скрытый контекст которой Берггольц, сама пострадавшая от режима, иносказательно вложила тайный смысл, подразумевающий не только ленинградцев, обречённых сталинским режимом на голодную смерть в годы войны, но и вообще жертв сталинского террора в целом:[3][4][5]Поэзия Берггольц была официально провозглашена реквиемом лишь по погибшим от немецкой осады, но являлась в то же время скрытым поминальным плачем по жертвам сталинской машины террора. Ее слова «Никто не забыт, ничто не забыто», высеченные на Пискаревском кладбище, были присвоены казенной идеологией, чтобы прикрыть холодное равнодушие. Никогда на торжественных заседаниях не поминали погибших в блокаду. Никто из руководителей партии не произнес доброго слова в их память. Не позволялось оплакивать неисчислимые потери, даже называть ихВпервые эта фраза была употреблена в стихотворении Ольги Берггольц, написанном в 1959 году, как принято считать по официальной версии, для мемориальной стены на Пискарёвском кладбище в Ленинграде, где похоронены многие жертвы Ленинградской блокады. Алесь Адамович, Даниил Гранин, а вслед за ними Борис Поюровский и Соломон Волков изложили альтернативную версию происхождения фразы, в скрытый контекст которой Берггольц, сама пострадавшая от режима, иносказательно вложила тайный смысл, подразумевающий не только ленинградцев, обречённых сталинским режимом на голодную смерть в годы войны, но и вообще жертв сталинского террора в целом:[3][4][5]Поэзия Берггольц была официально провозглашена реквиемом лишь по погибшим от немецкой осады, но являлась в то же время скрытым поминальным плачем по жертвам сталинской машины террора.В этом Волков видит глубокое сходство с Седьмой симфонией Шостаковича, так же написанной опальным композитором в блокадном Ленинграде[5]. В качестве косвенного подтверждения этого так же указывают то, что Ольга Берггольц не подписалась под высеченными словами «Никто не забыт и ничто не забыто».[6]
"Три поросёнка" (сказка)
"Три орешка для Золушки" (сказка)
"Двенадцать месяцев" (сказка, Маршак)
"Семь Симеонов" (сказка)
"Белоснежка и семь гномов" (сказка)
"Сказка о спящей царевне и о семи богатырях" (сказка, Пушкин)
"Два капитана" (Каверин)
"Три товарища" (Ремарк)
"Двенадцатая ночь" (Шекспир)
"Три сестры" (Чехов)
"Три мушкетёра" (Дюма)