Маленькое кафе на углу улицы. В нем всего шесть столиков. За одним столиком сидит молодая пара. Он - молодой, едва-едва двадцатилетний парень, пьет абсент. Она - восемнадцатилетняя девушка, перед ней - чашка кофе и свежеиспеченный бублик. Она нервно стучит наманикюренным коготком по блюдцу и, наконец, говорит: - Ты - сын окружного прокурора. Кроме того, у твоей семьи полно капусты... -Денег, - равнодушно поправляет парень, - сколько я тебя отучал от этих неграмотных словечек? -Денег, полно денег, вы богаты, - послушно говорит девушка. - Ну зачем, зачем тебе нужна эта армия, зачем ты пошел и записался в добровольцы? -Для нашей страны война в Ираке - важная операция, и я хочу внести свой вклад, - парень кивнул на бублик, - почему не ешь? Ты не голодна? - Голод! Какой тут голод, - иронически ответила девушка, - когда любимый уходит на войну, ни с того, ни с сего совершает разворот в другую от меня сторону! Бросает меня! Посмотри кругом - мирная жизнь, надо работать, создавать семью, растить детей. Зачем воевать в странной войне? Парень допил абсент, встал, подошел к девушке, ласково потрепал ее по голове и ушел. Она, конечно, ждала его - пока не появился другой, более нежный и ласковый, более ответственный и готовый создать семью, а главное - убежденный пацифист, осуждающий действия родной страны - Америки - по отношению к Ираку. Она так и не узнала, что сын окружного прокурора из богатой семьи чаще всего вспоминал на войне те полчаса в маленьком кафе, дымящийся кофе, ароматный бублик и ее мягкие волосы. Вспоминал так часто, что удивлялся сам себе: почему? ведь не любил же ее...
: О храме Покрова на Нерли из кн. «Живая Древняя Русь» (Осетров) Поэты сравнивают храм Покрова на Нерли с парусом, уносящимся вдаль по безбрежным волнам времени. Иногда прославленную белокаменную церковь под Владимиром уподобляют лучистой безмолвной звезде, уплывающей в бесконечность мироздания. Благородные пропорции белого храма, отражающегося свыше восьми веков в водах, точно и естественно вписываются в окружающий пейзаж — луговое среднерусское раздолье, где растут духмяные травы, лазоревые цветы и звучат нескончаемые песни жаворонков. Трудно сказать, когда Покровом на Нерли лучше всего любоваться. Недвижимый белый камень удивительным и таинственным образом перекликается с временами года. На рассвете, когда над заречными муромскими лесами играют солнечные лучи, от всплесков светотени древние стены словно колеблются, светлея час от часу. Храм возвышается среди волн, как белоснежный лебедь. Текут речные потоки. Дни и ночи, месяцы и годы, столетия уносит река жизни. Сменяются поколения, а лебедь-храм плывет и плывет среди неоглядных просторов. Любуясь Покровом на Нерли, думаешь об истории храма, о веках, что пронеслись над его стенами... Храм посвящается Покрову Богородицы, которая, по старинному поверью, держала в руках плат — покров, защитив город от врагов. Празднование Покрова стало на Руси одним из торжественных и любимых крестьянских праздников. Отмечаемый в пору, когда заканчиваются полевые работы, начинаются свадьбы, Покров был и праздником урожая. Кроме того, с незапамятных языческих времен было распространено почитание Девы-Зари, что расстилает по небу свою нетленную розовую фату, прогоняя всякое зло. Очень хорош Покров на Нерли летом, когда косари выходят на пойму, когда замолкают кукушки и на зелени появляются солнечные подпалины. С высокого холма, где стоит храм, открываются луга, с травами и цветами, которые, как ковер, ведут к храму. А в воде, подступающей к холму, отражается храм, как сказочное видение. Храм плавает в подводной глубине. Там, внизу, в подводном царстве, чуть заметно покачиваются вершины деревьев, овевая, словно опахалами, белопенный храм. Окончилось жаркое лето, и желтизной вспыхивают леса, по которым крадется осень. Золотистые листья покрывают холм возле Покрова. Печаль родных полей. Столетиями перед храмом умирали цветы и травы, а звериные и человеческие рельефы, стройный каменный пояс, порталы, украшенные резьбой, недвижимо возвышаются над окрестностью. Покров на Нерли надо увидеть во время дождя, когда огромная туча останавливается, словно для того, чтобы полюбоваться храмом. Окрестные воды делаются мутно-зелеными, а строение приобретает задумчивость, словно ожидает кого-то. И с неба на землю опускается осенняя радуга, освещая силуэт храма, делая его почти неосязаемым, нереальным, фантастическим. Зима обволакивает бахромой деревья, кустарники, и храм растворяется в окружающей белизне. Зимние припорошенные деревья похожи на цветущие вишни. Холодные своды храма по-прежнему полны жизни и чувства. Храм построен в честь погибшего в лютой сечи семнадцатилетнего сына Андрея Боголюбского, юного Изяслава, которого народное предание называет вишенкой, срубленной в цвету. Убитый врагами юноша, возможно, и был похоронен на нерлинском холме или в самом храме. Возвратившись из победоносного похода против волжских булгар, Андрей скорбел о сыне, и сам выбрал место для этого храма. (445 слов) (По Е. И. Осетрову. Живая Древняя Русь)
