Question

Ссочинением по языку с детства не слышала отлетающих журавлей. сейчас предо мной оголенные, в побуревшем от непогоды жнивье равнины, так похожие на родные. я сижу у самой воды, у холодного, в мелкой волне, заросшего деревьями озера. плакучие ивы еще ярко-зеленые, а ракиты седые, как будто в
дыму, словно тронуты инеем. и в листве лип и кленов и белых, серебристых тополей уже кое-где да мелькнет желтизна ранней осени. тишина, солнцепек, растворение в этом пахнущем вялой травой, рыбьей слизью и палыми листьями удивительном воздухе, в затишке, где безветрие возвращает тебя снова в жаркое
лето. и вдруг что-то тревожное, непонятное, трубным голосом с неба, чей-то зов, чуть скрипучий, картавый, тоскливый. - журавли! смотри скорей, журавли! они вышли, как самолеты, из-за купы деревьев классическим треугольником, держа курс строго на юг, и скрылись за , обросшей ракитником. спустя
полчаса зов раздался опять и опять. теперь журавли шли цепочкой на запад; лишь вожак, вырываясь, летел чуть-чуть впереди, как бы с силой вытягивая непослушных ведомых опять в треугольник, всю черную эту ниточку, но так и не вытянув ее. - вон еще журавли! - кричат мне товарищи. но мне кажется, это
все те же, уже пролетавшие раз над нами. просто птицы прощаются с озером, с рощами, с заросшими пыреем и полынью долинками и оврагами, с полями в обломках стеблей кукурузы, с бездомно покинутыми на пашнях стогами соломы. видно, взрослые журавли учат младших, подлетков, находить, возвращаясь весной,
это озеро, островки на нем в соснах и елях, этот дом на холме, эти купы деревьев и все видимые с высоты, с любого захода приметные ориентиры - грустный птичий урок навигации. может быть, при этом старшие им говорят: - запомните, это ваша родина! обязательно возвращайтесь в родные края, даже если
не будет нас, взрослых! , не забудьте дорогу сюда. здесь мы любим друг друга, здесь наши дети, здесь мы умираем. жаркий юг - это только лишь отдых, а жизнь наша здесь… я завидую им, улетающим, потому что весной они обязательно снова вернутся сюда. а сумею ли я опять побывать здесь, на темной,
зеленой реке, на этих прудах и озерах, взглянуть на березовые аллеи, уходящие в степь, на свекольные и ржаные поля? я летаю теперь выше птиц, а оттуда, с немыслимой для журавля высоты, разве можно заметить мелькнувшую где-то внизу голубую подкову заливчика, где мы ловим плотвичек и раков, эти
серые, словно седые, ракиты, эти рыжие, опаленные солнцем дубы? ! я люблю бывать каждый раз в каком-нибудь новом краю, в незнакомом мне месте, видеть горы, моря, и красивые города, и красивых людей, люблю слушать красивые, полные скрытого смысла, лукавые речи… а здесь что услышишь? лишь "цоб" да
"цобе"? что увидишь? вот этих летящих с севера на юг, а затем еще раз, как бы ровным крестом, поперек, с востока на запад, расстающихся со мной, улетающих журавлей? так мало, так мало! так мало, что хочется непременно вернуться - и постигнуть: а чего же здесь много? отчего вот за эту неяркую,
небогатую землю бились люди - до крови, до смерти - и с половцами, и с татарами, и с поляками, и со , и с фашистами? значит, что-то их привлекало на этой земле, моих предков, поселившихся издревле здесь, возле серой реки? я люблю эту землю. научите меня, журавли, обязательно возвращаться! может
быть, я пойму непонятное, как и вы, .