Когда я читал повесть А. Я. Чайковского «За сестрой», мне казалось, что передо мной предстал герой-богатырь с ранее читаемых украинских дум. Хотя Павлуша было всего пятнадцать лет, но он часто попадает, а затем выбирается из ситуаций, из которых ему, казалось бы, выбраться не под силу. Я понимаю, что автор явно превышает физические возможности своего героя, но, видимо, он пытался доказать нам, сегодняшним, что такие молодые герои — украшение истории Украины! И мы уже не замечаем этого преувеличения, потому что образ Павлика захватывает нас, вызывает особую симпатию, его хочется подражать и быть на него похожим.
Вот Павлусь отправляется в далекие и опасные странствия на поиски сестры, которую искренне любил. Ни лихие времена, ни полная неизвестность не останавливают юного героя, потому что его вдохновляют решительность и смелость старших соотечественников-запорожцев. Он пытается прежде всего себе доказать, что достоин их, верных защитников нашей земли от татарских набегов.
Андрей Чайковский не идеализирует Павлуся. Хотя, конечно, в первую очередь, наделяет его лучшими чертами, за которые парня нельзя не полюбить. Что касается меня, то я преклоняюсь перед патриотизмом смелого Павлуся клятву на верность родному краю, которая звучит во внутренних монологах героя, а также перед искренностью и мягкостью души, теплотой и нежностью чувств. Даже то, что он якобы уступает совестью и прибегает к хитрости и обмана татарина, который хотел вернуть парня к двора Сулеймана, можно оправдать. Им руководила цель во что бы выжить, чтобы осуществить свою мечту — найти сестренку Ганнусю и освободить ее из неволи. Этой благородной цели были подчинены все его поступки и поведение, пока не сбылась его встреча с сестрой.
Думаю, образ Павлика надолго запомнится не только мне, но и моим сверстникам, так волнует и наполняет души искренней любовью к родной земле и ее истории.
Котляревський описав рай:
А далі вперлися в будинки
Підземного сього царя,
Ні гич, ні гариля пилинки,
Було все чисто, як зоря;
Цвяховані були там стіни
І вікна всі з морської піни;
Шумиха, оливо, свинець,
Блищали міді там і криці,
Всі убрані були світлиці;
По правді, панський був дворець.
Еней з ягою розглядали
Всі дива там, які були,
Роти свої пороззявляли
І очі на лоби п'яли;
Проміж собою все зглядались —
Всьому дивились, осміхались,
Еней то цмокав, то свистав.
От тут-то душі ликовали,
Що праведно в миру живали,
Еней і сих тут навіщав.
Сиділи, руки поскладавши,
Для них все празники були;
Люльки курили, полягавши,
Або горілочку пили,
Не тютюнкову і не пінну,
Но третьопробну, перегінну,
Настояную на бодян;
Під челюстями запікану,
І з ганусом, і до калгану,
В ній був і перець, і шапран.
І ласощі все тілько їли,
Сластьони, коржики, стовпці,
Варенички пшеничні, білі,
Пухкі з кав'яром буханці;
Часник, рогіз, паслін, кислиці,
Козельці, терн, глід, полуниці,
Крутиї яйця з сирівцем;
І дуже вкусную яєшню,
Якусь німецьку, не тутешню,
А запивали все пивцем.
Велике тут було роздолля
Тому, хто праведно живе,
Так, як велике безголов'я
Тому, хто грішну жизнь веде;
Хто мав к чому яку охоту,
Тут утішався тим до поту;
Тут чистий був розгардіяш:
Лежи, спи, їж, пий, веселися,
Кричи, мовчи, співай, крутися;
Рубайсь — так і дадуть палаш.
