На портрете изображена единственная дочь художника — Агафья (Агаша) Левицкая. Толчком к написанию портрета послужило, по-видимому, ее замужество, состоявшееся в 1785 году. Агаша одета в свадебный наряд крестьянки русского севера
С 1773 по 1776 год Левицкий по заказу императрицы Екатерины II написал серию портретов воспитанниц Смольного института для благородных девиц, основанного императрицей в 1764 году.
В 1773 году «Санкт-Петербургские ведомости» отмечали «важное событие» — «первый выход на гулянье в Летнем садублагородных воспитанниц Смольного института». Сумароков писал:
Не нимфы ли богинь пред нами здесь предстали? Иль сами ангелы со небеси сошли, Ко обитанию меж смертных на земли, Что взоры и сердца всех зрителей питали, Как солнечны лучи, так взоры их сияют, С красой небесною краса всех нимф равна; С незлюбием сердец невинность их явна; Конечно, божество они в себе являют. Как сад присутствием их ныне украшался Так будет краситься вся русская страна[1].
Также в 1773 году состоялись, обставленные необычайно пышно и торжественно, публичная церемония перевода девиц «среднего возраста» в «старший» и первый большой выезд воспитанниц в свет. 1774 год был отмечен праздником по случаю заключения мирного договора с Турцией. В 1776 году происходил выпуск из института девиц «старшего возраста». Все эти события, сопровождавшиеся балами, маскарадами, концертами и театральными представлениями, привлекли к себе внимание широкой публики и получили соответствующие восторженные отклики в периодической печати и произведениях изящной словесности. По случаю данного гулянья, а также первых институтских спектаклей, Екатерина заказала Левицкому портреты воспитанниц; их надлежало изобразить в театральных костюмах, соответствующих игранным ими ролям. Вероятней всего, портреты заказала не сама императрица, а И. И. Бецкой, страстно влюбленный в одну из них, Алымову. Портретисту позировали воспитанницы, отличившиеся особенными успехами в науках и искусствах. Работа над серией завершилась в 1776 году, что совпало по времени с первым выпуском учениц[2]. По окончании курса большинство изображенных девушек (Нелидова, Левшина, Борщова, Алымова и Молчанова) были предназначены императрицей фрейлинами ко двору супруги наследника престола Павла Петровича, вел. кн. Наталии Алексеевны.
Копия портрета Нелидовой в Петергофском дворце
Готовые портреты были помещены в резиденции императрицы — Петергофe: их местопребыванием стала Куропаточная гостиная (или будуар), открывавшая анфиладу женских комнат (в настоящий момент там экспонируются копии). Согласно мнению большинства исследователей, полотна являлись частью общей дворцовой «сцены», и в центре находился портрет Левшиной, обрамленный двумя своеобразными триптихами: Ржевская с Давыдовой, Нелидова и Хрущева с Хованской — с одной стороны, и Борщова, Молчанова, Алымова — с другой[3].
Цикл поступил в Русский музей из Петергофского дворца после Февральской революции 1917 года. Еще только когда Русский музей формировался, комиссия неоднократно обращалась к царю с об их передаче, но всегда наталкивалась на решительный отказ. И вот, наконец, после долгих лет разрешение на получение портретов было дано[4]. П. И. Нерадовский, хранитель художественного отдела с 1909 по 1931 год с оставил об этом эмоциональные воспоминания[5].
В 2008 году картины отправлены на реставрацию. В сентябре 2010 года картины вновь выставлены в корпусе Бенуа Русского музея. [6].
В повести Максима Горького «Детство» множество эпизодов, с которых выражается авторское отношение к жизни, характеризуются герои. Одним из таких эпизодов является «Пляска бабушки». Музыка, ритм танцевальных движений преобразили героиню, она стала как будто моложе. «Бабушка не плясала, а словно рассказывала что-то». Через танец героиня передавала свою душу, повествовала о нелегкой женской доле, о жизненных трудностях и невзгодах, а когда лицо «засияло доброй, приветливой улыбкой», то создавалось впечатление, что она вспоминает о чем-то радостном, счастливом. Пляска изменила Акулину Ивановну: «она стала стройней, выше ростом, и уж нельзя было глаз отвести от нее». Пляска возвращала героиню в дни беззаботной юности, когда еще не задумываешься о завтрашнем дне, чувствуешь себя беспричинно счастливой, веришь в лучшую жизнь. Бабушка во время танца становилась «буйно-красива и мила».
Описывая сам характер танца, писатель использует выразительные метафоры и сравнения: «плыла по полу бесшумно, как по воздуху», «большое тело колеблется нерешительно, ноги щупают дорогу осторожно», «лицо дрогнуло, нахмурилось и тотчас засияло доброй, приветливой улыбкой», «откачнулась в сторону, уступая кому-то дорогу, отводя рукой кого-то», «замерла, прислушиваясь», «ее сорвало с места, закружило вихрем». Эти художественные средства позво-ляют не только увидеть описываемую картину, но и почувствовать состояние героини.
Танец бабушки – неторопливый рассказ о прожитой жизни, счастливых мгновениях, трудных испытаниях, незабываемых впечатлениях.
Итак, эпизод горьковской повести «Детство», условно названный «Пляска бабушки», по-новому раскрывает образ бабушки, передает ее переживания, сложный внутренний мир.Танец бабушки – сценка, рассказ. У него есть сюжет, даже герои. Первая часть «рассказа» спокойная, задумчивая. Героиня его кого-то ждет, поглядывая из-под руки вокруг, она осторожна и нерешительна. Но вот героиня «рассказа» остановилась, напугавшись чего-то. Тут же изменилось лицо: нерешительность сменилась суровостью, «лицо дрогнуло, нахмурилось». Но что-то радостное произошло, а, может быть, она узнала того, с кем встретилась, потому что лицо «тотчас засияло доброй, приветливой улыбкой». Теперь уже бабушка плясала за двоих. Она «откачнулась в сторону, уступая кому-то дорогу, отводя рукой кого-то». Но что-то говорит ей герой, уговаривает, заставляет себя слушать, так как опустила голову бабушка, «замерла, прислушиваясь, улыбаясь все веселее». И исчезла нерешительность, изменился характер пляски: «ее сорвало с места, закружило вихрем». На глазах у мальчика бабушка преобразилась. Теперь «она стала стройней, выше ростом, и уж нельзя было глаз отвести от нее – так буйно-красива и мила становилась она в эти минуты чудесного возвращения к юности!» Наблюдая за людьми во время песен, танцев, герой видит, что никто не остается равнодушным: во время песен «все застывали, очарованные», на протяжении пляски «людей за столом подергивало, они тоже порою вскрикивали, подвизгивали, точно их обжигало». Бабушку ее танец преобразил, она Ребенок впервые столкнулся с силой искусства. «Певцы да плясуны – первые люди на миру!», – говорит одна из героинь «Детства».
В повести Максима Горького «Детство» множество эпизодов, с которых выражается авторское отношение к жизни, характеризуются герои. Одним из таких эпизодов является «Пляска бабушки». Музыка, ритм танцевальных движений преобразили героиню, она стала как будто моложе. «Бабушка не плясала, а словно рассказывала что-то». Через танец героиня передавала свою душу, повествовала о нелегкой женской доле, о жизненных трудностях и невзгодах, а когда лицо «засияло доброй, приветливой улыбкой», то создавалось впечатление, что она вспоминает о чем-то радостном, счастливом. Пляска изменила Акулину Ивановну: «она стала стройней, выше ростом, и уж нельзя было глаз отвести от нее». Пляска возвращала героиню в дни беззаботной юности, когда еще не задумываешься о завтрашнем дне, чувствуешь себя беспричинно счастливой, веришь в лучшую жизнь. Бабушка во время танца становилась «буйно-красива и мила».
Описывая сам характер танца, писатель использует выразительные метафоры и сравнения: «плыла по полу бесшумно, как по воздуху», «большое тело колеблется нерешительно, ноги щупают дорогу осторожно», «лицо дрогнуло, нахмурилось и тотчас засияло доброй, приветливой улыбкой», «откачнулась в сторону, уступая кому-то дорогу, отводя рукой кого-то», «замерла, прислушиваясь», «ее сорвало с места, закружило вихрем». Эти художественные средства позво-ляют не только увидеть описываемую картину, но и почувствовать состояние героини.
Танец бабушки – неторопливый рассказ о прожитой жизни, счастливых мгновениях, трудных испытаниях, незабываемых впечатлениях.
Итак, эпизод горьковской повести «Детство», условно названный «Пляска бабушки», по-новому раскрывает образ бабушки, передает ее переживания, сложный внутренний мир.Танец бабушки – сценка, рассказ. У него есть сюжет, даже герои. Первая часть «рассказа» спокойная, задумчивая. Героиня его кого-то ждет, поглядывая из-под руки вокруг, она осторожна и нерешительна. Но вот героиня «рассказа» остановилась, напугавшись чего-то. Тут же изменилось лицо: нерешительность сменилась суровостью, «лицо дрогнуло, нахмурилось». Но что-то радостное произошло, а, может быть, она узнала того, с кем встретилась, потому что лицо «тотчас засияло доброй, приветливой улыбкой». Теперь уже бабушка плясала за двоих. Она «откачнулась в сторону, уступая кому-то дорогу, отводя рукой кого-то». Но что-то говорит ей герой, уговаривает, заставляет себя слушать, так как опустила голову бабушка, «замерла, прислушиваясь, улыбаясь все веселее». И исчезла нерешительность, изменился характер пляски: «ее сорвало с места, закружило вихрем». На глазах у мальчика бабушка преобразилась. Теперь «она стала стройней, выше ростом, и уж нельзя было глаз отвести от нее – так буйно-красива и мила становилась она в эти минуты чудесного возвращения к юности!» Наблюдая за людьми во время песен, танцев, герой видит, что никто не остается равнодушным: во время песен «все застывали, очарованные», на протяжении пляски «людей за столом подергивало, они тоже порою вскрикивали, подвизгивали, точно их обжигало». Бабушку ее танец преобразил, она Ребенок впервые столкнулся с силой искусства. «Певцы да плясуны – первые люди на миру!», – говорит одна из героинь «Детства».
На портрете изображена единственная дочь художника — Агафья (Агаша) Левицкая. Толчком к написанию портрета послужило, по-видимому, ее замужество, состоявшееся в 1785 году. Агаша одета в свадебный наряд крестьянки русского севера
С 1773 по 1776 год Левицкий по заказу императрицы Екатерины II написал серию портретов воспитанниц Смольного института для благородных девиц, основанного императрицей в 1764 году.
В 1773 году «Санкт-Петербургские ведомости» отмечали «важное событие» — «первый выход на гулянье в Летнем садублагородных воспитанниц Смольного института». Сумароков писал:
Не нимфы ли богинь пред нами здесь предстали?
Иль сами ангелы со небеси сошли,
Ко обитанию меж смертных на земли,
Что взоры и сердца всех зрителей питали,
Как солнечны лучи, так взоры их сияют,
С красой небесною краса всех нимф равна;
С незлюбием сердец невинность их явна;
Конечно, божество они в себе являют.
Как сад присутствием их ныне украшался
Так будет краситься вся русская страна[1].
Также в 1773 году состоялись, обставленные необычайно пышно и торжественно, публичная церемония перевода девиц «среднего возраста» в «старший» и первый большой выезд воспитанниц в свет. 1774 год был отмечен праздником по случаю заключения мирного договора с Турцией. В 1776 году происходил выпуск из института девиц «старшего возраста». Все эти события, сопровождавшиеся балами, маскарадами, концертами и театральными представлениями, привлекли к себе внимание широкой публики и получили соответствующие восторженные отклики в периодической печати и произведениях изящной словесности. По случаю данного гулянья, а также первых институтских спектаклей, Екатерина заказала Левицкому портреты воспитанниц; их надлежало изобразить в театральных костюмах, соответствующих игранным ими ролям. Вероятней всего, портреты заказала не сама императрица, а И. И. Бецкой, страстно влюбленный в одну из них, Алымову. Портретисту позировали воспитанницы, отличившиеся особенными успехами в науках и искусствах. Работа над серией завершилась в 1776 году, что совпало по времени с первым выпуском учениц[2]. По окончании курса большинство изображенных девушек (Нелидова, Левшина, Борщова, Алымова и Молчанова) были предназначены императрицей фрейлинами ко двору супруги наследника престола Павла Петровича, вел. кн. Наталии Алексеевны.
Копия портрета Нелидовой в Петергофском дворцеГотовые портреты были помещены в резиденции императрицы — Петергофe: их местопребыванием стала Куропаточная гостиная (или будуар), открывавшая анфиладу женских комнат (в настоящий момент там экспонируются копии). Согласно мнению большинства исследователей, полотна являлись частью общей дворцовой «сцены», и в центре находился портрет Левшиной, обрамленный двумя своеобразными триптихами: Ржевская с Давыдовой, Нелидова и Хрущева с Хованской — с одной стороны, и Борщова, Молчанова, Алымова — с другой[3].
Цикл поступил в Русский музей из Петергофского дворца после Февральской революции 1917 года. Еще только когда Русский музей формировался, комиссия неоднократно обращалась к царю с об их передаче, но всегда наталкивалась на решительный отказ. И вот, наконец, после долгих лет разрешение на получение портретов было дано[4]. П. И. Нерадовский, хранитель художественного отдела с 1909 по 1931 год с оставил об этом эмоциональные воспоминания[5].
В 2008 году картины отправлены на реставрацию. В сентябре 2010 года картины вновь выставлены в корпусе Бенуа Русского музея. [6].