Первый период (1920-е – начало 1930-х гг.) характеризуется относительной свободой выбора различных подходов на этапе становления советской науки. Одни кочевниковеды отрицали классовую природу обществ кочевников (С. А. Семенов-Зусер, А. Соколовский, К. М. Тахтарев, А. П. Чулошников и др.), другие высказывались за наличие у номадов классов (В. С. Батраков, Буров-Петров, П. Погорельский и др.), третьи отстаивали тезис о «племенном государстве» – одной из переходных форм к феодализму (П. Кушнер), четвертые писали о специфической природе кочевых обществ, основанной на внешнеэксплуататорских отношениях (Ю. В. Готье). Второй период дискуссии – время господства теории «кочевого феодализма». Он состоит из двух этапов. На первом этапе (1934 – начало 1950-х гг.) Б. Я. Владимирцовым, Н. Н. Козьминым и С. П. Толстовым независимо были выдвинуты три различные интерпретации «кочевого феодализма». Впоследствии вопрос о сущности феодализма в кочевых обществах обсуждали С. М. Абрамзон, В. С. Батраков, А. Н. Бернштам, В. П. Вяткин, В. И. Дулов, Р. Кабо, С. В. Киселев, Б. Ф. Поршнев, Л. П. Потапов, С. А. Токарев, А. Ш. Шамилов и др. исследователи. Но официально была признана точка зрения на «кочевой феодализм» в соответствии с пониманием сущности феодальных отношений, изложенным в «Кратком курсе истории ВКП(б)». При этом кочевники древности были отнесены к первобытнообщинной формации или к раннерабовладельческому обществу, а номады средневековья и нового времени к феодальному производства. Впоследствии понятие «кочевой феодализм» заменяется другим термином – «патриархально-феодальные отношения». Второй этап (начало 1950-х – середина 1960‑х гг.) представляет собой дискуссию о сущности феодальных отношений у кочевников. С. Е. Толыбеков и В. Ф. Шахматов выступили с ревизионистским мнением, согласно которому основой феодализма у номадов являлась частная собственность на скот. Их оппоненты (А. Е. Еренов, С. З. Зиманов, И. Я. Златкин, С. И. Ильясов, Л. П. Потапов) отстаивали ортодоксальную позицию, по которой базисом «кочевого феодализма» являлась собственность на землю. Бурные дебаты на Ташкентской научной сессии 1954 г., дискуссия нашла отражение на страницах журнала «Вопросы истории» в 1954–1956 гг., многие из ее активных участников обстоятельно аргументировали свои взгляды в опубликованных в эти годы монографиях. Третий период (середина 1960-х – начало 1990‑х гг.) характеризуется некоторым ослаблением вмешательства официальных кругов в сферу науки. Результатом этого стала выработка новых нефеодальных подходов в номадологии. Были высказаны мнения о существования у номадов «азиатского производства» (Л. А. Седов), общины азиатского типа, но без деспотии (Д. И. Кшибеков), особой кабальной эксплуатации (Ю. И. Семенов), раннеклассового общества (Г. А. Меликишвили), личностной и арендаторской скотоводческой ренты (В. П. Илюшечкин) и др. Особо следует выделить концепцию особого кочевнического производства, высказанную г. Е. Марковым в 1967 г. Однако впоследствии автор склонился к мнению о дофеодальной, предклассовой природе кочевых обществ, вернувшись затем в 1990 г. к первоначальной концепции номадного
Нет, нельзя, потому что князь Владимир искал именно ту религию, которая бы ему укрепить Древнерусское государство. В повести временных лет преподобного Нестора очень ярко описывается как Владимир послал в разные государства своих сподвижников, и при возвращении они рассказывали ему то,что видели. Владимиру больше всего понравилось именно христианство .Религия призывающая ко всепрощению и терпимости, не требующая жертвоприношений, не делающая различий между народами, тем более одна религия с Византией была очень выгодной, потому что Русь поддерживала тесные торговые связи с ней.
После разгрома Киева татаро-монголами, в 1299 году Киевский митрополит Максим перенёс своё местопребывание во Владимир-на-Клязьме; в конце 1325 года постоянным местопребыванием Киевских митрополитов стала Москва. В период Ордынского господства русское духовенство пользовалось значительными имущественными и иммунитетными привилегиями. С утверждением татаро-монгольского ига русская церковь была включена золотоордынскими ханами в созданную ими систему управления. При этом они придерживались правила, к которому прибегали и в других покоренных странах, - духовенство становилось привилегированной категорией населения. Это не означало, что во время многочисленных татарских набегов, призванных искоренять всякую мысль о сопротивлении, духовенство не страдало наравне с населением, - речь шла о системе податных и административных льгот, которые получала православная церковь и ее служители.
Первый период (1920-е – начало 1930-х гг.) характеризуется относительной свободой выбора различных подходов на этапе становления советской науки. Одни кочевниковеды отрицали классовую природу обществ кочевников (С. А. Семенов-Зусер, А. Соколовский, К. М. Тахтарев, А. П. Чулошников и др.), другие высказывались за наличие у номадов классов (В. С. Батраков, Буров-Петров, П. Погорельский и др.), третьи отстаивали тезис о «племенном государстве» – одной из переходных форм к феодализму (П. Кушнер), четвертые писали о специфической природе кочевых обществ, основанной на внешнеэксплуататорских отношениях (Ю. В. Готье). Второй период дискуссии – время господства теории «кочевого феодализма». Он состоит из двух этапов. На первом этапе (1934 – начало 1950-х гг.) Б. Я. Владимирцовым, Н. Н. Козьминым и С. П. Толстовым независимо были выдвинуты три различные интерпретации «кочевого феодализма». Впоследствии вопрос о сущности феодализма в кочевых обществах обсуждали С. М. Абрамзон, В. С. Батраков, А. Н. Бернштам, В. П. Вяткин, В. И. Дулов, Р. Кабо, С. В. Киселев, Б. Ф. Поршнев, Л. П. Потапов, С. А. Токарев, А. Ш. Шамилов и др. исследователи. Но официально была признана точка зрения на «кочевой феодализм» в соответствии с пониманием сущности феодальных отношений, изложенным в «Кратком курсе истории ВКП(б)». При этом кочевники древности были отнесены к первобытнообщинной формации или к раннерабовладельческому обществу, а номады средневековья и нового времени к феодальному производства. Впоследствии понятие «кочевой феодализм» заменяется другим термином – «патриархально-феодальные отношения». Второй этап (начало 1950-х – середина 1960‑х гг.) представляет собой дискуссию о сущности феодальных отношений у кочевников. С. Е. Толыбеков и В. Ф. Шахматов выступили с ревизионистским мнением, согласно которому основой феодализма у номадов являлась частная собственность на скот. Их оппоненты (А. Е. Еренов, С. З. Зиманов, И. Я. Златкин, С. И. Ильясов, Л. П. Потапов) отстаивали ортодоксальную позицию, по которой базисом «кочевого феодализма» являлась собственность на землю. Бурные дебаты на Ташкентской научной сессии 1954 г., дискуссия нашла отражение на страницах журнала «Вопросы истории» в 1954–1956 гг., многие из ее активных участников обстоятельно аргументировали свои взгляды в опубликованных в эти годы монографиях. Третий период (середина 1960-х – начало 1990‑х гг.) характеризуется некоторым ослаблением вмешательства официальных кругов в сферу науки. Результатом этого стала выработка новых нефеодальных подходов в номадологии. Были высказаны мнения о существования у номадов «азиатского производства» (Л. А. Седов), общины азиатского типа, но без деспотии (Д. И. Кшибеков), особой кабальной эксплуатации (Ю. И. Семенов), раннеклассового общества (Г. А. Меликишвили), личностной и арендаторской скотоводческой ренты (В. П. Илюшечкин) и др. Особо следует выделить концепцию особого кочевнического производства, высказанную г. Е. Марковым в 1967 г. Однако впоследствии автор склонился к мнению о дофеодальной, предклассовой природе кочевых обществ, вернувшись затем в 1990 г. к первоначальной концепции номадного