Итак, цитата первая из «самого человечного человека» : 11 августа 1918 г. В Пензу Т-щам Кураеву, Бош, Минкину и другим пензенским коммунистам Товарищи! Восстание пяти волостей кулачья должно повести к беспощадному подавлению. Этого требует интерес всей революции, ибо теперь везде «последний решит. бой» с кулачьем. Образец надо дать. 1) Повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не меньше 100 заведомых кулаков, богатеев, кровопийцев. 2) Опубликовать их имена. 3) Отнять у них весь хлеб. 4) Назначить заложников – согласно вчерашней телеграмме. Сделать так, чтобы на сотни верст кругом народ видел, трепетал, знал, кричал: душат и задушат кровопийц кулаков. Телеграфируйте получение и исполнение. Ваш Ленин. P.S. Найдите людей потверже. (РГАСПИ, ф. 2, оп. 1, д. 6898 – автограф) . Ленин объявил, что власть переходит к «рабочему классу под руководством революционной партии» и наступает «диктатура пролетариата» . Диктатуру эту осуществляли люди, бесконечно далекие от пролетариата, и сам пролетариат это вскоре понял, да было уже поздно. Зато в результате Ленину могут быть благодарны пролетарии всех стран, кроме его собственной. Они добились осуществления своих социальных и экономических требований, заметно повысили благосостояние, и им теперь есть что терять, кроме собственных цепей. В то же время советским рабочим и крестьянам пришлось нелегко в государстве, в котором они якобы «взяли власть в свои руки» .
Из доклада С. Ю. Витте Николаю II 18 марта 1905 г. Волнение, охватившее разнообразные слои общества, не может быть рассматриваемо как следствие частичных несовершенств государственного и социального устроения или только как результат организованных действий крайних партий. Корни этих волнений, несомненно, лежат глубже... Россия переросла форму существующего строя. Она стремится к строю правовому, на основе гражданской свободы.
Из воспоминаний начальника канцелярии Министерства императорского двора А. А. Мосолова Граф (Фредерике В. Б.— министр императорского двора) мне рассказал, что когда он, обрадованный приездом Николая Николаевича (великий князь, дядя Николая II), сказал ему, что его приезд ждали, чтобы назначить диктатором, великий князь, будучи в каком-то неестественном возбуждении, выхватил револьвер и закричал: «Если государь не примет программы Витте и захочет назначить меня диктатором, я застрелюсь у него на глазах из этого самого револьвера».
