Очевидно, что из всех предоставленных вариантов ответов наиболее уместный - B. Обоснование дано в самом суждении. Если исходить из методики исключение, то аргументировать можно следующим образом:
Вариант А не подходит в виду того, что в конце XVII века не проводились "радикальные реформы в области управления и комплектования армии". Если имеется в виду введение полков нового (иноземного) строя, то их формирование датируется не ранее 1630-х годов. Преобразования Петровского периода начинаются с начала XVIII века, о чем свидетельствует установление системы военных, статских, гражданский, придворных чинов - "табель о рангах". Упоминаемые "народные восстания" охватывали в основном часть стрелецких полков, поэтому говорить о "народных" волнениях некорректно. Касаемо обновления "всех сторон жизни" за счет распространения европейских традиций, наряду с сохранением русских стоит отметить, что данные преобразования в основном исходят из периода царствования Петра I, как таковых серьезных реформ в области культуры не были проведены (за исключением царевны Софьи, которая учредила Славяно-Греко-Латинскую академию в 1686 году).
Вариант Б. "Реформы верховной власти не носили радикальный характер": собственно, о каких реформах идет речь? В отношении внешней политики присутствовали важнейшие шаги: возвращение Смоленских земель, первые столкновения с Турцией, заключение Вечного мира с Польшей, Азовские походы Петра I, позволившие захватить турецкую крепость Азов.
Единственным подходящим вариантом ответа является B.
Шипинська земля починає швидко розвиватися в господарському плані, зростає кількість населення. Міста Хотин і Чернівці стали важливими осередками ремесла й торгівлі. У Хотині проходили найбільші в Молдавському князівстві ярмарки.
Объяснек оповідає угорський хроніст початку ХІІ ст. Анонім у своєму творі «Про діяння мадярів», коли угорські племена на чолі з вождем (ханом) Алмошем (Арпадом) пройшли через Верецький перевал і рушили далі на захід, то під містом Ґунґом (Ужгород) зустріли опір слов’янського князя Лаборця, що залежав від болгарського царя. Після чотириденної облоги міста князь був змушений відступити до фортеці Земплін, однак під час відступу його військо наздогнали угорці. Після кривавої битви поранений князь потрапив у полон і був повішений на березі річки, що згодом стала називатися Лаборець. Образ князя міцно вкоренився в народній творчості населення Закарпаття. Він став національним символом, підтвердженням слов’янського характеру населення краю.
Боротьба угорців за підкорення слов’янського населення Закарпаття розтяглася на довгі століття. За часів розквіту Київської Русі та Галицько-Волинського князівства край неодноразово входив до їх складу. З ослабленням Галицько-Волинського князівства Закарпаття остаточно ввійшло до складу Угорщини, де було поділене на окремі територіально-адміністративні одиниці — комітати. Їх очолювали призначені королем з-поміж угорських панів намісники — ішпани (жупани), що здійснювали адміністративну, військову і судову влади. Землі, особливо в низинних районах Закарпаття, щедро роздавалися угорським землевласникам, а в міста переселялися угорці, німці, євреї. Слов’янське населення витіснялося в гори або піддавалося мадяризації.
Помітний слід в історії краю залишив подільський князь Федір Коріятович, який був змушений тікати від гніву великого литовського князя Вітовта. Федір отримав від угорського короля місто Мукачеве та став намісником Березького комітату. Прихід Коріятовича із 40 тисячами подільських селян, як твердять писемні джерела, зміцнив становище слов’янських народів у населенні краю. Федір Коріятович виступав проти запровадження кріпацтва і мадяризації. Із його ім’ям пов’язаний бурхливий розвиток краю: значно зросли міста Мукачеве та Берегове, виникло багато нових поселень. Був добудований мукачівський замок, саме місто було обнесене захисним валом, а поряд, на Чернечій горі, був заснований православний монастир Святого Миколая, що діє й дотепер. Згодом у Мукачеві постало православне єпископство. Саме завдяки православній вірі більшість закарпатських українців зберегли рідну мову, культуру, усвідомили свою національну приналежність.
Луи Филлип Орлеанский (1773-1850) . Последний монарх Франции, носивший титул короля. Вместо титула короля Франции и Наварры (roi de France et de Navarre), считавшегося феодальным, ПРИНЯЛ титул короля французов (roi des Français), который подразумевал НАЦИОНАЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР монархии Луи-Филиппа и который носил в качестве конституционного короля Людовик XVI в 1789—1792 годах. В чем же заключался этот НАЦИОНАЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР монархии Луи-Филиппа?
Во-первых, Луи-Филипп был очень популярен в народе, во всех слоях общества. Он объявил себя сторонником революции, поступил в национальную гвардию и в клуб якобинцев. В чине генерал-лейтенанта он принял участие в битвах при Вальми, при Жемаппе (1792 г. ) и при Неервиндене, где обнаружил большие военные и храбрость. В 1792 г. Луи-Филипп отказался от своего титула герцога и принял имя гражданина Эгалите.
После многих лет эмиграции (когда генерал Дюмурье, под начальством которого служил Луи-Филипп, изменил Республике, Луи-Филипп, хотя и не принимал участия в заговоре, должен был оставить Францию) король Людовик XVIII назначил Луи-Филиппа командующим гусарами но положение его при дворе было затруднительным: ему не прощали ни роли его отца во время революции, ни его собственных либеральных убеждений. Когда Луки-Филипп занял место в палате пэров, он решительно высказался против реакционных мер нового правительства, за что ему приказано было выехать за границу. Лишь в 1817 году он получил окончательное разрешение вернуться во Францию. Вожди оппозиции скоро стали обращать на него внимание и нередко говорили как о возможном короле. Его дворец, Пале-Рояль, был постоянным сборным пунктом для выдающихся деятелей литературы, науки и политики; но сам Луи-Филипп держал себя по отношению к царствующему дому строго корректно и стоял в стороне от всех заговоров. Утром 30 июля 1830г. на улицах Парижа появилась прокламация, указывавшая на герцога Орлеанского как на будущего короля: «он предан делу революции, никогда не сражался против Франции, всегда поддерживал трёхцветное знамя; он получит корону от французского народа и примет хартию такою, какую желает Франция» . В тот же день палата депутатов провозгласила его наместником (lieutenant-général) королевства. После некоторых колебаний Луи-Филипп принял предложенное ему звание и продиктовал прокламацию к парижскому населению, в которой объяснял свою решимость желанием предотвратить междоусобную войну и анархию. Затем он отправился в городскую ратушу: приходилось ехать по улицам, на которых толпился ещё не успокоенный народ и с которых ещё не были убраны баррикады — но Луи-Филипп, не обнаруживая ни малейшего волнения, пробирался верхом через толпу народа, пожимая руки направо и налево. В ратуше его встретил Лафайет во главе временного правительства. После коротких переговоров Лафайет, успокоившийся на фразе «Луи-Филипп — лучшая из республик» , вышел вместе с ним, держа в руках трёхцветное знамя, на балкон ратуши. Толпа восторженно приветствовала Луи-Филиппа, 7 августа палата предложила Луи-Филиппу корону, которую тот и принял 9 августа.