Константинополь был целью глобальной, а потому идти к ней нужно было долго. Каждый новый конфликт с Турцией должен был продвигать Россию вперед. Так он и происходило до Крымской войны, поражение в которой поставило крест на многолетних усилиях. Причин стремиться к Константинополю было две. Первая геополитическая, вторая – культурно-идеологическая. С геополитической все ясно. Половина преимуществ от господства на Черном море нивелировалось отсутствием возможности свободно перебраться из него в море Средиземное. «Черное море – это бутылка, но пробка не у нас», — говорили в России в середине XIX-го века. Контроль над проливами дал бы России очень многое не только в военном плане, но и в плане, например, развития собственной торговли. Культурно-идеологическая причина заключалась в том, что Константинополь – столица и символ Византии – колыбели православия.
Так выглядела восточная Европа после подписания Сан-Стефанского мира
Россия, как главная православная держава мира, позиционировала себя как защитница всех братьев по вере во всем мире. Но сложно быть правопреемником Византии в полном смысле, если Константинополь не находится под твоим контролем. Больше того, он в руках государства, которое веками притесняло православных, живущих в южной и восточной Европе. Что дальше – понятно. Если Россия «освобождает» Константинополь, значит, православные всего мира объединяются вокруг освободителя. Надо сказать, идея эта со временем проиграла в значимости геополитическому фактору. Выход в Черное море стал безусловно более важной задачей, нежели возврат колыбели православия под власть православных. Больше того, как раз к концу Русско-Турецкой войны 1877-1878 Россия, наконец, нашла выход в Средиземное море в обход Константинополя. Проблему решили вовремя Сан-Стефанской конференции, на которой был подписан мир. По договору было образовано новое государство – Великая Болгария. Ее границы были значительно шире границ Болгарии современной. В ее состав вошли современная Македония и северо-восточная часть Греции. Таким образом, Великая Болгария получила выход к Эгейскому морю, а так как контроль над этой страной, как минимум на несколько лет, был передан России, то глобальная геополитическая задача была решена. Россия получила право военного присутствия в средиземноморье. Впрочем, условия Сан-Стефанского мира были довольно быстро пересмотрены, а та часть, что касалась Великой Болгарии отменена. Другие Великие державы быстро сообразили, чем обернется для них приход России в Средиземное море. Идея возврата Константинополя, как православной святыни, возродилась при Николае II. Более того, именно ее активно использовали как обоснование для участия в Первой мировой войне. Но если бы Константинополь уже был бы «освобожден», то Россия, вполне вероятно, вообще не стала бы участвовать в Первой мировой. Ведь основные цели были бы уже достигнуты. А неучастие в Первой мировой, сами понимаете, чем бы обернулись. Ни Временного правительства, ни Октября, ни Ленина со Сталиным – ничего из этого могло бы и не быть.
В рамках первобытнообщинного строя исторически возникло первое крупное общественное Разделение труда (выделение пастушеских племён), что создало условия для регулярного обмена между племенами. «Первое крупное общественное разделение труда вместе с увеличением производительности труда, а следовательно, и богатства, и с расширением сферы производительной деятельности, при тогдашних исторических условиях, взятых в совокупности, с необходимостью влекло за собой рабство. Из первого крупного общественного разделения труда возникло и первое крупное разделение общества на два класса — господ и рабов, эксплуататоров и эксплуатируемых» (Энгельс Ф., там же, т. 21, с. 161). При возникновении рабовладельческого строя на основе дальнейшего роста производительных сил развилось второе крупное общественное Разделение труда — отделение ремесла от земледелия, положившее начало отделению города от деревни и возникновению противоположности между ними (см. Противоположность между городом и деревней). Отделение ремесла от земледелия означало зарождение товарного производства (см. Товар). Дальнейшее развитие обмена повлекло за собой третье крупное общественное Разделение труда — обособление торговли от производства и выделение купечества. В эпоху рабства появляется противоположность между умственным и физическим трудом.
При Василии I продолжало расти феодальное землевладение. С усилением власти великого князя происходили изъятие из ведения феодалов части судебных дел и передача их в руки великокняжеских наместников и волостелей. В 1392 Василий I присоединил Нижегородское и Муромское княжества, в 1397—1398 — Бежецкий Верх, Вологду, Устюг и земли коми. Предпринял две неудачные попытки отобрать силой у Новгорода Двинскую землю. В 1416 году Василий утвердил дружеские отношения с пронским князем Иваном Владимировичем, женив своего сына Ивана на его дочери. Благодаря предусмотрительной политике за 36 лет правления Василия I московское княжество не ощутило каких-либо внутренних потрясений. За этот период времени Москва лишь единожды, в 1408 году подверглась нашествию сил Орды, но Едигей так и не смог взять город. Василий I Дмитриевич Отрицательные итоги политики Василия I в литовском направлении следующие: *большая уступка земель на юго-западе Великому княжеству Литовскому; *вмешательство ВКЛ в дела русских княжеств; *сохранившиеся претензии ВКЛ на Новгород и Псков. Положительные моменты таковы: *приток православной литовской аристократии под управление Москвы; *избежание кровопролития между Московским и Литовским княжествами; *использование авторитета Витовта для сдерживания междоусобицы в начале правления наследника, Василия II.
Константинополь был целью глобальной, а потому идти к ней нужно было долго. Каждый новый конфликт с Турцией должен был продвигать Россию вперед. Так он и происходило до Крымской войны, поражение в которой поставило крест на многолетних усилиях. Причин стремиться к Константинополю было две. Первая геополитическая, вторая – культурно-идеологическая. С геополитической все ясно. Половина преимуществ от господства на Черном море нивелировалось отсутствием возможности свободно перебраться из него в море Средиземное. «Черное море – это бутылка, но пробка не у нас», — говорили в России в середине XIX-го века. Контроль над проливами дал бы России очень многое не только в военном плане, но и в плане, например, развития собственной торговли. Культурно-идеологическая причина заключалась в том, что Константинополь – столица и символ Византии – колыбели православия.
Так выглядела восточная Европа после подписания Сан-Стефанского мира
Россия, как главная православная держава мира, позиционировала себя как защитница всех братьев по вере во всем мире. Но сложно быть правопреемником Византии в полном смысле, если Константинополь не находится под твоим контролем. Больше того, он в руках государства, которое веками притесняло православных, живущих в южной и восточной Европе. Что дальше – понятно. Если Россия «освобождает» Константинополь, значит, православные всего мира объединяются вокруг освободителя. Надо сказать, идея эта со временем проиграла в значимости геополитическому фактору. Выход в Черное море стал безусловно более важной задачей, нежели возврат колыбели православия под власть православных. Больше того, как раз к концу Русско-Турецкой войны 1877-1878 Россия, наконец, нашла выход в Средиземное море в обход Константинополя. Проблему решили вовремя Сан-Стефанской конференции, на которой был подписан мир. По договору было образовано новое государство – Великая Болгария. Ее границы были значительно шире границ Болгарии современной. В ее состав вошли современная Македония и северо-восточная часть Греции. Таким образом, Великая Болгария получила выход к Эгейскому морю, а так как контроль над этой страной, как минимум на несколько лет, был передан России, то глобальная геополитическая задача была решена. Россия получила право военного присутствия в средиземноморье. Впрочем, условия Сан-Стефанского мира были довольно быстро пересмотрены, а та часть, что касалась Великой Болгарии отменена. Другие Великие державы быстро сообразили, чем обернется для них приход России в Средиземное море. Идея возврата Константинополя, как православной святыни, возродилась при Николае II. Более того, именно ее активно использовали как обоснование для участия в Первой мировой войне. Но если бы Константинополь уже был бы «освобожден», то Россия, вполне вероятно, вообще не стала бы участвовать в Первой мировой. Ведь основные цели были бы уже достигнуты. А неучастие в Первой мировой, сами понимаете, чем бы обернулись. Ни Временного правительства, ни Октября, ни Ленина со Сталиным – ничего из этого могло бы и не быть.