Римляне первой эпохи – в основном земледельцы и торговцы, есть среди них и ремесленники, и скотоводы. Они живут в родовой общине, где все знают друг друга, а старшина общины – глава этой семьи. Он обычно является самым старшим и ответственным членом семьи. Дома сделаны чаще всего из глины и камня, но попадаются и деревянные постройки.
Но через сотню лет римляне изменились, и если мы навестим их тогда, мы увидим совсем других людей, которые многое переняли из греческой культуры. Им теперь больше интересна роскошь, и земледельцев начинают заменять ремесленники, которые теперь специализируются в новых направлениях. Есть и ювелиры, и ткачи, и красильщики, которых раньше не было. Торговля процветает, и в доме семьи, к которой мы пришли в гости, мы увидим много интересных импортных штучек, которые торговцы привезли из далеких стран. Теперь у многих семей есть прислуга или рабы.
А если мы отправимся в гости к римлянам третьей эпохи, то увидим совсем других людей. Теперь их культура больше похожа на восточную. В целом римляне стали более образованными людьми, и за столом они будут соблюдать этикет, пользоваться вилкой и ножом, а на стол подадут гостям вино и сливочное масло, помимо многих других изысканных блюд.
Осмысление хода истории неизбежно вызывает вопросы о роли в ней той или иной личности: изменила ли она ход истории; было ли неизбежным такое изменение или нет; что случилось бы без этого деятеля? и т. п. Из очевидной истины, что именно люди делают историю, вытекает важная проблема философии истории о соотношении закономерного и случайного, которая, в свою очередь, тесно связана с вопросом о роли личности. В самом деле, жизнь любого человека всегда соткана из случайностей: родится он в тот или иной момент, вступит в брак с тем партнером или другим, умрет рано или будет жить долго и т. п.[1] С одной стороны, мы знаем огромное число случаев, когда смена личностей (даже при таких драматических обстоятельствах, как череда убийств монархов и переворотов) не влекла решающих перемен. С другой стороны, бывают обстоятельства, о которых сказано далее, когда даже мелочь может стать решающей. Таким образом, уловить, от чего зависит роль личности: от нее самой, исторической ситуации, исторических законов, случайностей или от всего сразу, и в какой комбинации, и как именно, – очень сложно.
В любом случае важно понимать, что случайность, совершившись, перестает быть случайностью и превращается в данность, которая в большей или меньшей степени начинает влиять на будущее. Поэтому когда какая-то личность появляется и закрепляется в определенной роли (тем самым затрудняя или облегчая приход других), «случайность перестает быть случайностью именно потому, что налицо данная личность, которая накладывает отпечаток на события… определяя, как они будут развиваться» (Лабриола 1960: 183).
