XVIII век чаще всего воспринимается как эпоха великих правителей — Петра I и Екатерины II. Другие императоры и императрицы оказываются в тени; в школьных учебниках по истории их царствования рассматривается кратко, мельком под общим названием «Эпоха дворцовых переворотов». Это закономерно, однако период, разделяющий правление Петра Великого и Екатерины Великой, весьма интересен, причем не только яркими событиями политической истории. Вспоминается китайская пословица: «Великий человек — всегда народное бедствие». И приводить подданных в чувство после великих потрясений обычно выпадает на долю правителей не самых прославленных.
Российский престол, после смерти Петра I ставший предметом торга вельможной знати и гвардии, часто занимали правители, сделавшие ставку на силу. Только Петр II (1727—1730), Анна Иоанновна (1730—1740) и Петр III (1761—1762) получили трон на законных основаниях. Императрицы Екатерина I (1725—1727), Елизавета Петровна (1741—1761), Екатерина II (1762—1796), опираясь на гвардию, придворных, аристократию, захватили власть в результате дворцовых переворотов.
Мужчинам-правителям в XVIII в. как-то не повезло. Император Петр II юношей неожиданно умер накануне своей свадьбы. Петр III стал жертвой дворцового переворота и был убит любовником своей жены. По меткому замечанию прусского короля Фридриха II, Петр III «позволил свергнуть себя с престола, как ребенок, которого отсылают спать».
Конечно, большую и часто решающую роль в судьбе российского трона играли группировки вельмож и гвардия. Но почему, когда зашаталась династия в XVIII в., это не привело к Смуте, как произошло в начале XVII в.? Почему народ оказался равнодушен к судьбе династии?
Активное участие в Смуте XVII в. широких социальных слоев не только оказывало решающее влияние на ход событий, но и Россию от государственного краха. В послепетровское время о государственности заботились — по крайней мере, на первый взгляд — лишь представители привилегированных группировок.
Отчуждение власти от народа
У Петра Алексеевича были сторонники и последователи осуществлению преобразований. Были и противники, которым деятельность императора казалась безумной прихотью. А как реформы Петра I воспринимались простым народом?
Само поведение русского царя Петра Алексеевича и его публичные поступки не соответствовали традиционным представлениям русского человека той эпохи. Страна не только закружилась в вихре преобразований, но и смутилась. Недоумение вызывало буквально всё, что затевал великий реформатор: триумфальные празднования, иноземная музыка, языческие символы, фейерверки, шуты, публичное пьянство. Поведение Петра говорило, что он «не настоящий» царь. Даже недуг Петра (подергивание головы, лица, рук, ног), казалось, подтверждал этот вывод в глазах простого народа. Пошли слухи, что царь «головой запреметывает и ногой запинается, и то, знамо, его нечистый дух ломает».
Столичных жителей смущало и личное участие Петра в публичных казнях. Во время стрелецкого розыска сам государь собственноручно рубил головы мятежникам. Даже Иван Грозный, не отличавшийся особой гуманностью, не позволял себе унизиться до роли палача. Необъяснимым явлением были и выходки царя, когда по его приказу кесаря Ромодановского, главу страшного Преображенского приказа, наводившего ужас на Москву и всю Россию, рядили в одежды патриарха и царей, которые носили отец и дед Петра.
Петр, стремясь стереть внешнее различие между русскими и немцами, нетерпеливо переливал новое вино в старые мехи, не думая о последствиях. Необычность, «бесчинность» поведения государя, непохожего на своих предшественников ни занятиями, ни отношением к православной Церкви, непривычные формы его забав и гнева, — всё это трагически отделяло монарха от своих подданных. В умах москвичей крепла уверенность, что Петр больше похож на немецкого мастера, чем на великого государя, на «лютора», а не на православного царя. Всё, что происходило на глазах москвичей, требовало объяснений. Стали рождаться легенды.
Наиболее распространенными были две легенды о том, что Петр не настоящий сын царя Алексея Михайловича, а подменный. Рассказ о подмене ребенка царя Алексея Тишайшего на сына Лефорта имел широкое хождение среди москвичей: «Над нами царствует ныне не наш государь Петр Алексеевич, но Лефортов сын. Блаженной памяти государь царь Алексей Михайлович говорил жене своей, царице: “Ежели сына не родишь, то учиню тебе некоторое озлобление”. И она, государыня, родила дщерь, а Лефорт — сына, и за помянутым страхом, втайне от царя, разменялись — и тот Лефортов сын и ныне царствует».
Другой вариант рассказа отличается тем, что подмена произошла не в момент рождения, а во время путешествия за границу Петра в составе Великого посольства,
1)ме́дный век, медно-каменный век, халколит (от греч. χαλκός — медь + λίθος — камень), энеолит (от лат. aeneus — медный + греч. λίθος — камень) — эпоха в развитии человечества, переходный период от неолита (каменного века) к бронзовому веку. термин предложил в 1876 г. на международном археологическом конгрессе венгерский археолог ф. пульский для уточнения первоначальной классификации томсена, в которой за каменным сразу следовал бронзовый век[1]. медный век приблизительно охватывает период iv—iii тысячелетия до н. э., но на некоторых территориях существует и дольше, а на некоторых отсутствует вовсе. чаще всего энеолит относят к бронзовому веку, но иногда считают и отдельным периодом. во времена энеолита были распространены медные орудия, но преобладали по-прежнему каменные.
Exts.news menu глава iii великая хартия вольностей и началопарламента генрих ii при всей своей решительности действовал весьма осторожно. совершенно иначе проводил свою политику иоанн безземельный, младший сын генриха ii (1199—1216). с первых же дней своего правления он стре- начало милея к дальнейшей централизации страны, безземельного. действуя весьма прямолинейно, и это обострило его отношения с феодалами. положение королевской власти осложнялось неудачами внешней политики. с самого начала своего правления иоанн столкнулся с французским королем филиппом ii августом. его положение в континентальных владениях было весьма непрочным. между отдельными владениями не было связи, местные феодалы отказывались подчиняться иоанну. филипп ii умело использовал эти затруднения иоанна и при каждом удобном случае старался возбудить против него его французских вассалов. в 1202 г. филипп ii объявил все владения иоанна во франции конфискованными и вторгся в нормандию, а к 1204 г. в его руках оказались также мэн, турень, анжу и часть пуату. война с французским королем служила для иоанна постоянным предлогом для вымогательства у баронов и других слоев общества крупных сумм. так, в 1201 г. он собрал баронов в портсмуте, чтобы идти с ними во францию, но вместо этого отнял у них деньги, взятые ими для военных издержек, а самих распустил по домам. в 1203 г. он взял с баронов большой штраф за то, что они якобы не захотели отправиться с ним за море.
XVIII век чаще всего воспринимается как эпоха великих правителей — Петра I и Екатерины II. Другие императоры и императрицы оказываются в тени; в школьных учебниках по истории их царствования рассматривается кратко, мельком под общим названием «Эпоха дворцовых переворотов». Это закономерно, однако период, разделяющий правление Петра Великого и Екатерины Великой, весьма интересен, причем не только яркими событиями политической истории. Вспоминается китайская пословица: «Великий человек — всегда народное бедствие». И приводить подданных в чувство после великих потрясений обычно выпадает на долю правителей не самых прославленных.
Российский престол, после смерти Петра I ставший предметом торга вельможной знати и гвардии, часто занимали правители, сделавшие ставку на силу. Только Петр II (1727—1730), Анна Иоанновна (1730—1740) и Петр III (1761—1762) получили трон на законных основаниях. Императрицы Екатерина I (1725—1727), Елизавета Петровна (1741—1761), Екатерина II (1762—1796), опираясь на гвардию, придворных, аристократию, захватили власть в результате дворцовых переворотов.
Мужчинам-правителям в XVIII в. как-то не повезло. Император Петр II юношей неожиданно умер накануне своей свадьбы. Петр III стал жертвой дворцового переворота и был убит любовником своей жены. По меткому замечанию прусского короля Фридриха II, Петр III «позволил свергнуть себя с престола, как ребенок, которого отсылают спать».
Конечно, большую и часто решающую роль в судьбе российского трона играли группировки вельмож и гвардия. Но почему, когда зашаталась династия в XVIII в., это не привело к Смуте, как произошло в начале XVII в.? Почему народ оказался равнодушен к судьбе династии?
Активное участие в Смуте XVII в. широких социальных слоев не только оказывало решающее влияние на ход событий, но и Россию от государственного краха. В послепетровское время о государственности заботились — по крайней мере, на первый взгляд — лишь представители привилегированных группировок.
Отчуждение власти от народа
У Петра Алексеевича были сторонники и последователи осуществлению преобразований. Были и противники, которым деятельность императора казалась безумной прихотью. А как реформы Петра I воспринимались простым народом?
Само поведение русского царя Петра Алексеевича и его публичные поступки не соответствовали традиционным представлениям русского человека той эпохи. Страна не только закружилась в вихре преобразований, но и смутилась. Недоумение вызывало буквально всё, что затевал великий реформатор: триумфальные празднования, иноземная музыка, языческие символы, фейерверки, шуты, публичное пьянство. Поведение Петра говорило, что он «не настоящий» царь. Даже недуг Петра (подергивание головы, лица, рук, ног), казалось, подтверждал этот вывод в глазах простого народа. Пошли слухи, что царь «головой запреметывает и ногой запинается, и то, знамо, его нечистый дух ломает».
Столичных жителей смущало и личное участие Петра в публичных казнях. Во время стрелецкого розыска сам государь собственноручно рубил головы мятежникам. Даже Иван Грозный, не отличавшийся особой гуманностью, не позволял себе унизиться до роли палача. Необъяснимым явлением были и выходки царя, когда по его приказу кесаря Ромодановского, главу страшного Преображенского приказа, наводившего ужас на Москву и всю Россию, рядили в одежды патриарха и царей, которые носили отец и дед Петра.
Петр, стремясь стереть внешнее различие между русскими и немцами, нетерпеливо переливал новое вино в старые мехи, не думая о последствиях. Необычность, «бесчинность» поведения государя, непохожего на своих предшественников ни занятиями, ни отношением к православной Церкви, непривычные формы его забав и гнева, — всё это трагически отделяло монарха от своих подданных. В умах москвичей крепла уверенность, что Петр больше похож на немецкого мастера, чем на великого государя, на «лютора», а не на православного царя. Всё, что происходило на глазах москвичей, требовало объяснений. Стали рождаться легенды.
Наиболее распространенными были две легенды о том, что Петр не настоящий сын царя Алексея Михайловича, а подменный. Рассказ о подмене ребенка царя Алексея Тишайшего на сына Лефорта имел широкое хождение среди москвичей: «Над нами царствует ныне не наш государь Петр Алексеевич, но Лефортов сын. Блаженной памяти государь царь Алексей Михайлович говорил жене своей, царице: “Ежели сына не родишь, то учиню тебе некоторое озлобление”. И она, государыня, родила дщерь, а Лефорт — сына, и за помянутым страхом, втайне от царя, разменялись — и тот Лефортов сын и ныне царствует».
Другой вариант рассказа отличается тем, что подмена произошла не в момент рождения, а во время путешествия за границу Петра в составе Великого посольства,