Глухой зимой нашу школу взбудоражило невероятное событие: к нам едет фотограф из города. Фотографировать он будет «не деревенский люд, а нас, учащихся овсянской школы». Возник вопрос — где селить такого важного человека? Молодые учителя нашей школы занимали половину ветхого домишки, и у них был вечно орущий малыш. «Такую персону, как фотограф, неподходяще было учителям оставить у себя». Наконец фотографа пристроили у десятника сплавной конторы, самого культурного и уважаемого человека в селе.
Весь оставшийся день школьники решали, «кто где сядет, кто во что оденется и какие будут распорядки». По всему выходило, что меня и левонтьевского Саньку посадят в самый последний, задний ряд, поскольку мы «не удивляли мир прилежанием и поведением». Даже подраться не получилось — ребята просто прогнали нас. Тогда мы начали кататься с самого высокого обрыва, и я начерпал полные катанки снега.
Ночью у меня начали отчаянно ныть ноги. Я застудился, и начался приступ болезни, которую бабушка Катерина называла «рематизня» и утверждала, что я унаследовал её от покойной мамы. Бабушка лечила меня всю ночь, и уснул я только под утро. Утром за мной пришёл Санька, но пойти фотографироваться я не смог, «подломились худые ноги, будто не мои они были». Тогда Санька заявил, что тоже не пойдёт, а сфотографироваться успеет и потом — жизнь-то долгая. Бабушка нас поддержала, пообещав свезти меня к самому лучшему фотографу в городе. Только меня это не устраивало, ведь на фото не будет нашей школы.
В школу я не ходил больше недели. Через несколько дней к нам зашёл учитель и принёс готовую фотографию. Бабушка, как и остальные жители нашего села, относилась к учителям очень уважительно. Они ко всем были одинаково вежливы, даже к ссыльным, и всегда готовы были Даже Левонтия, «лиходея из лиходеев», наш учитель смог утихомирить им деревенские, как могли: кто за дитём посмотрит, кто горшок молока в избе оставит, кто воз дров привезёт. На деревенских свадьбах учителя были самыми почётными гостями.
Работать они начинали в «доме с угарными печами». В школе не было даже парт, не говоря уже о книжках с тетрадками. Дом, в котором разместилась школа, срубил ещё мой прадед. Я там родился и смутно помню и прадеда, и домашнюю обстановку. Вскоре после моего рождения родители отселились в зимовье с протекающей крышей, а ещё через некоторое время прадеда раскулачили.
Раскулаченных тогда выгоняли прямо на улицу, но родня не давала им погибнуть. «Незаметно» бездомные семьи распределялись по чужим домам. Нижний конец нашего села был полон пустых домов, оставшихся от раскулаченных и высланных семей. Их-то и занимали люди, выброшенные из родных жилищ накануне зимы. В этих временных пристанищах семьи не обживались — сидели на узлах и ждали повторного выселения. Остальные кулацкие дома занимали «новожители» — сельские тунеядцы. За какой-нибудь год они доводили справный дом до состояния хибары и переселялись в новый.
Из своих домов люди выселялись безропотно. Только один раз за моего прадеда заступился глухонемой Кирила. «Знавший только угрюмую рабскую покорность, к сопротивлению не готовый, уполномоченный не успел даже и о кобуре вспомнить. Кирила всмятку разнёс его голову» ржавым колуном. Кирилу выдали властям, а прадеда с семьёй выслали в Игарку, где он и умер в первую же зиму.
В моей родной избе сперва было правление колхоза, потом жили «новожители». То, что от них осталось, отдали под школу. Учителя организовали сбор вторсырья, и на вырученные деньги купили учебники, тетради, краски и карандаши, а сельские мужики бесплатно смастерили нам парты и лавки. Весной, когда тетради кончались, учителя вели нас в лес и рассказывали «про деревья, про цветки, про травы, про речки и про небо».
Уже много лет а я всё ещё помню лица моих учителей. Фамилию их я забыл, но осталось главное — слово «учитель». Фотография та тоже сохранилась. Я смотрю на неё с улыбкой, но никогда не насмехаюсь. «Деревенская фотография — своеобычная летопись нашего народа, настенная его история, а ещё не смешно и оттого, что фото сделано на фоне родового, разорённого гнезда».
Если честно, даже не очень понятно, что имеется в виду. Если говорить об исторических событиях, которые так или иначе отразились в романе, то стоит указать на падение одних дворянских родов и возвышение других при Екатерине Второй, то есть речь идет о правлении Екатерины, "золотом веке русского дворянства". "Золотым" он был не для всех, а вот для Троекурова - наверняка. Его интересы и психологические особенности близки к тем, что были весьма свойственны "вельможам в случае": внимание лишь к материальному, обжорство, пьянство, признание богатства высшим благом, презрение к окружающим и прочее. В начале романа есть невнятные намеки на эпоху Екатерины. Затем, вероятно, можно обратить внимание на собственно бунт Дубровского. Такие случаи бывали, да и в основе романа лежит реальная история дворянина Островского, который стал разбойником, будучи лишен крова. Хотя вся событийная канва придумана Пушкиным и отчасти заимствована и переработана, но заимствована не из истории, а из европейской литературы. Очевидно стремление перенести занимательный роман на русскую почву. однако бунт благородного человека в какой-то мере можно считать отражением восстания декабристов. Дубровский ищет справедливости, как и лучшие представители дворянства того времени, и готов к бунту определенно в большей степени, нежели крестьяне. В то же время, он решает личные проблемы, не затрагивая политических. Из крестьян можно выделить Архипа и говорить о том, что он мог бы повести за собой крестьян на бунт, но надо обратить внимание, что он выступает на стороне барина, а не против него, так что связь с крестьянскими войнами, которых много было в 18 веке, не особенно видна.
Стаж работы 19 лет, высшая квалификационная категория
Объяснение:
К. Бальмонт в свое время был чуть ли не популярнее Блока. Молодежь выхватывала отдельные строчки из знаменитого бальмонтовского стихотворения «Безглагольность», записывала их в свои дневники, цитировала на поэтических вечерах. Ничего удивительного, я считаю, нет: Бальмонт и его лирический герой не представляли себя вне любви. Редкий дар. Бальмонт всегда влюблен. Нередко он переносил всю лирическую нежность своей души на природу:
Есть в русской природе усталая нежность, Безмолвная боль затаенной печали, Безвыходность горя, безгласность, безбрежность, Холодная высь, уходящие дали.
Душа лирического героя, восторгаясь величием Божьего мира, все же подсознательно жаждет свидания с подобной себе душой:
Приди на рассвете на склон косогора, — Над зябкой рекою дымится прохлада, Чернеет громада застывшего бора, И сердцу так больно, и сердце не радо.
Далее лирический герой, словно почувствовав приближение желанного свидания, как бы оправдывает свое сиюминутное охлаждение к природе тем, что она сама не может ответить на его чувства:
Недвижный камыш. Не трепещет осока. Глубокая тишь. Безглагольность покоя. Луга убегают далеко-далеко. Во всем утомленье, глухое, немое.
В следующий момент лирический герой уже прямо обращается к некоему женскому образу (так я воспринимаю эти стихи), предлагая разделить с ним красоту и светлую печаль:
Войди на закате, как в свежие волны, В прохладную глушь деревенского сада, — Деревья так сумрачно-странно-безмолвны. И сердцу так грустно, и сердце не радо.
Концовку Бальмонт драматизирует — Все права защищены и охраняются законом © 2001-2005 олсоч.ру это его излюбленная поза:
Как будто душа о желанном просила И сделала ей незаслуженно больно. И сердце простило, но сердце простило, И плачет, и плачет, и плачет невольно.
Итак, стихотворение завершается почти театральной позой лирического героя: он не понят, но все прощает и в этом находит утешение и даже наслаждение, равное любви.
По сути — это брачная песня соловья, со всеми классическими символами. Безглагольность — образ, который символисты использовали в своей творческой работе очень часто. (По-моему, заимствован этот образ у Ф. И. Тютчева: «Мысль изреченная есть ложь».) Ритм стиха завораживает, чередование шипящих с мягкими, длящимися концовками слов (ны, ла, но, ло, ли, оя, ое) придает поэтическому веществу особую нежность, почти физически ощущаемую. Популярным это стихотворение стало, по-моему, еще и потому, что Россия по духу — страна еще достаточно языческая. Наши гены четко реагируют на образы природы, созвучные любви русского человека к избраннику или избраннице.
Этим стихотворением Бальмонт создал себе, как сейчас говорят, имидж.
Влюбил в своего лирического героя читательскую аудиторию. Но главное, «Безглагольность» еще одним взлетом поэзии укрепило любовь к России. Ну вот как то так)))
Ночью у Вити заболели ноги. Бабушка принялась лечить его от «рематизни»: натирала ноги спиртом, укутывала шалью его покойной мамы, носила в баню. Но всё это не и на утро, когда пришёл Санька, мальчик не смог встать с печи. Бабушка ругала Саньку за то, что он уговорил её внука кататься, и мальчик принял серьёзное решение: раз его друг не может фотографироваться, то и он не пойдёт. Таким образом Вити и Саньки не оказалось на снимке.
Во время болезни Витя внимательно изучал окна в избах деревни. Каждое из них было уникальным, по окну можно было судить о хозяйке и самой избе. Например, его бабушка вставляла между рам розетки рябины, вату, бруснику, всё было просто, но красиво. У тётки Авдотьи навалено калины, мху, разноцветных цветов, а главным украшением служит безногая кукла. У Левонтия, «лиходея из лиходеев», изучать нечего: между рам ничего не лежит, не все стёкла целы.
Вскоре в гости зашёл учитель. Он принёс фотографию, на которой не было Вити. Мальчик стал рассматривать знакомые лица, здесь были все, кроме него и Саньки. Учитель с учительницей, муж с женой, слегка улыбались. Они были уважаемыми людьми в деревне, и все старались им кто крынку молока под дверью оставит, кто дрова отгрузит и уйдёт. Благодаря учителям в деревне появились учебники, краски, женщины обзавелись иголками и нитками. Деревенские мужики сделали столы и скамейки. Организовали школу. Дом, в котором она помещалась, до раскулачивания принадлежал прадеду Вити. К весне, когда все обменянные на утильсырье тетрадки и карандаши закончились, учитель стал водить учеников в лес. Он много знал, но часто и ребята учили его. Однажды на горе им попалась змея, и учитель встал на защиту детей, убив её палкой. Только позже ребята догадались, что он никогда раньше не видел змей.
Источник: Краткое содержание Фотография, на которой меня нет Астафьева за 2 минуты пересказ сюжета