Стриженок Скрип вылупился в норе. Рядом была мама стрижиха и вылупливались его братья и сестры. Их воспитывала только мама, папу ребятишки подстрелили из рогатки, он упал в воду и был унесен течением. Ему постоянно хотелось есть и пить, но мама кормила птенцов по очереди и не позволяла отбирать еду друг у друга. Когда мама улетала, Скрип захотел выползти из норы на свет, но тут вернулась его мама. Она толкнула его назад и постучала клювом по его голове. Она переживала за птенца, ведь вокруг много опасностей.
Иногда стрижата слышали громкий кличь "тиу" и тогда их мама улетала на другим стрижам. Ведь им угрожали змеи, соколы, вороны. Однажды на стрижей напал сокол и забрал маму стрижат. Птенцам было холодно, но мама не возвращалась. Ночью прилетел вожак стаи и остался до утра. Днём прилетали другие стрижи кормить и поить птенцов.
Когда птенцы подросли, их выгнали из гнезда и не давали сесть на землю, пока не научатся летать. Скрип пролетал весь день до ночи и не смог найти свою норку. Он принял решение вырыть себе дом. Он трудился над норой, но устал и решил, что будет жить в не глубоком домике. Ночью пришли дети и вытащили его из норы, погладили и отпустили.
Скрип испугался и вырыл себе нору поглубже, что бы дети не смогли его вытащить. Вскоре стрижи стали беспокойными. Скрип не понимал почему, но однажды вожак стай Белое Брюшко начал всех звать кличем "тиу" для отлёта на зиму. Много стрижей улетало в ту ночь унося с собой лето. Скрип кличем попрощался с домом и улетел.
Ну вроде бы это
Объяснение:
Ему было лет десять, когда с ним случилось то, что я вам сейчас расскажу.
Дело было летом. Он жил тогда с отцом на хуторе, в южной России… Отец его был страстным охотником; и как только не был занят по хозяйству — и погода стояла хорошая, — он брал ружьё, надевал ягдташ, звал своего старого Трезора и отправлялся стрелять куропаток и перепелов… Он часто брал его с собою… большое это было для мальчика удовольствие!
Он засовывал штаны в голенища, надевал через плечо фляжку — и сам воображал себя охотником! Пот лил с него градом, мелкие камешки забивались емв в сапоги; но он не чувствовал усталости и не отставал от отца.
Когда же раздавался выстрел и птица падала, мальчишка всякий раз подпрыгивал на месте и даже кричал — так ему было весело! Раненая птица билась и хлопала крыльями то на траве, то в зубах Трезора — с неё текла кровь, а ему всё-таки было весело, и никакой жалости мальчик не ощущал. Чего бы он не дал, чтобы самому стрелять из ружья и убивать куропаток и перепелов! Но отец объявил ему, что раньше двенадцати лет у него ружья не будет; и ружьё он мальчику даст одноствольное и стрелять позволит только жаворонков. Этих жаворонков в наших краях водилось множество…
Вот однажды он с отцом отправились на охоту — под самый Петров день. В то время молодые куропатки ещё малы бывают, отец не хотел их стрелять и пошёл в мелкие дубовые кустики, возле ржаного поля, где всегда попадались перепела. Косить там было неудобно — и трава долго стояла нетронутой. Цветов росло там много: журавлиного горошку, кашки, колокольчиков, незабудок, полевых гвоздик. Когда я ходил туда с сестрой или с горничной, то всегда набирал их целую охапку; но когда я ходил с отцом, то цветов не рвал: я находил это занятие недостойным охотника.
Вдруг Трезор сделал стойку; отец мой закричал: «Пиль!» — и из-под самого носа Трезора вскочила перепёлка — и полетела. Только полетела она очень странно: кувыркалась, вертелась, падала на землю — точно она была раненая или крыло у ней надломилось. Трезор со всех ног бросился за нею… он этого не делал, когда птица летела как следует.
Отец даже выстрелить не мог, он боялся, что зацепит дробью собаку. И вдруг смотрю: Трезор наддал — и цап! Схватил перепёлку, принёс и подал её отцу. Отец взял её и положил себе на ладонь, брюшком кверху. Я подскочил. «Что это, говорю, она раненая была?» — «Нет, — ответил мне отец, — она не была раненая; а у ней, должно быть, здесь близко гнездо с маленькими, и она нарочно притворилась раненой, чтобы собака могла подумать, что её легко поймать». — «Для чего же она это делает?» — спросил я. «А для того, чтобы отвести собаку от своих маленьких. Потом бы она хорошо полетела. Только на этот раз она не разочла; уж слишком притворилась — и Трезор её поймал». — «Так она не раненая?» — спросил я опять. «Нет… но живой ей не быть. Трезор её, должно быть, даванул зубом». Я пододвинулся ближе к перепёлке. Она неподвижно лежала на ладони отца, свесив головку, — и глядела на меня сбоку своим карим глазком.
И мне вдруг так жаль её стало! Мне показалось, она глядит на меня и думает: «За что же я умирать должна? За что? Ведь я свой долг исполняла; маленьких своих старались , отвести собаку подальше — и вот попалась! Бедняжка я! Бедняжка! Несправедливо это! Несправедливо!»
атата
«Папаша! — сказал я, — да может быть, она не умрёт…» и хотел погладить перепёлочку по головке. Но отец сказал мне: «Нет! Вот посмотри: у ней сейчас лапки вытянутся, она вся затрепещется, и закроются её глаза». Так оно точно и случилось. Как только у ней закрылись глаза — я заплакал. «Чему ты?» — спросил отец и засмеялся. «Жаль мне её, — сказал я. — Она долг свой исполняла — а её убили! Это несправедливо!» — «Она схитрить хотела, — ответил мне отец. — Только Трезор её перехитрил». «Злой Трезор! — подумал я… да и сам отец показался мне на этот раз недобрым. — Какая же тут хитрость? Тут любовь к детёнышам, а не хитрость! Если ей приказано притворяться, чтобы детей своих , так не следовало Трезору её поймать!» Отец хотел было сунуть перепёлку в ягдташ, но я её у него выпросил, положил её бережно в обе ладони, подышал на неё… не очнётся ли она? Однако она не шевелилась. «Напрасно, брат, — сказал отец, — её не воскресишь. Вишь, головка у ней болтается».
Я тихонько приподнял её за носик; но только я отнял руку — головка опять упала. «Тебе всё её жаль?» — спросил меня отец. «А кто же маленьких кормить будет?» — спросил я в свою очередь. Отец пристально посмотрел на меня. «Не беспокойся, говорит, самец — перепел, отец их, выкормит. Да вот постой, — прибавил он, — никак Трезор опять стойку делает… уж это не гнездо ли? Гнездо и есть». И точно… в траве, в
ответ:Повесть «Тарас Бульба» посвящена борьбе украинского народа за свободу и независимость своей страны. Н.В. Гоголь хорошо знал историю родного края, его привлекали сильные и смелые люди, готовые отдать жизнь за правое дело. Именно таких писатель изобразил в произведении.
Главными героями повести являются Тарас Бульба и двое его сыновей, Остап и Андрий. Оба молоды и полны сил. Они только что вернулись из бурсы, где обучались грамоте. Тарас – старый воин. За свою жизнь он повидал немало битв. И для сыновей он выбрал поприще, которое считал единственно возможным для мужчины – защиту родной страны, сражения и смерть, если так распорядится судьба, во славу православной веры.
В повести показаны три смерти. Погибают сыновья Тараса Бульбы. В огне гибнет и старый атаман. Но эти смерти отличаются одна от другой. Младшего сына, Андрия, убивает сам Тарас. Андрий предал товарищей, Родину. Такого старый воин не может простить никому, даже собственной кровинке. «Я тебя породил – я тебя и убью!» – говорит Тарас Андрию перед тем, как выстрелить. А ведь мог стать отличным казаком младший из сыновей Бульбы. Но любовь оказалась сильнее. Для Тараса же не существует никакой другой любви, кроме любви к отчизне, товариществу казаков. Андрий предал это – он достоин смерти, как кары за содеянное.
Совсем по-другому гибнет старший сын Тараса, Остап. Он схвачен в плен. Многие муки пришлось ему вынести. Но не дрогнул Остап. Он оказался достойным сыном старого воина, храброго атамана Бульбы. Ни крика, ни стона не услышал отец, стоящий в толпе зевак во время казни. И лишь в последнюю минуту оставили молодого казака силы. Позвал он отца. И тот ответил ему, поддержал его дух и готовность умереть за правое дело.
Смерть же Тараса Бульбы являет образец подлинного героизма в� имя Отчизны. Он горит на костре, устроенном ляхами прямо на дереве. Но не об огне и не о смерти думает старый атаман. Его беспокоит судьба оставшихся в живых товарищей, которым ещё грозит опасность. Увидев на берегу лодки, к ним направляет Тарас казаков. Его последние слова – это напутствие товарищам вернуться и продолжить борьбу с врагами.
Изобразив в повести три смерти, Гоголь поёт гимн мужеству русского воина, его стойкости. Но, по мнению писателя, невозможно простить предательства, во имя чего бы оно ни совершалось
Объяснение:)