Все в доме боятся госпожу Простакову, стараются угодить ей во всем. Иначе их ждет неминуемое наказание в виде побоев. Господин Простаков никогда не перечит ей, боится высказать свое мнение, во всем полагаясь на жену. Лишь Митрофан не боится мать. Он льстит ей, понимая, что в доме главная она и от нее зависит его благополучие, вернее исполнение всех его капризов. Всем людям в доме Простаковых присуще глубокое невежество. Оно особенно ярко проявилось в сцене экзамена Митрофана (VIII явление четвертого действия). При этом госпожа Простакова считает, что она сама и ее сын очень умны, сумеют при в этой жизни. А грамотность им ни к чему, главное - денег побольше. Она любуется на сына, довольна его ответами. Я согласен с мнением, что в этой сцене столкнулись истинное просвещение и воинствующее невежество. Ведь Простакова уверена, что образование человеку ее круга совсем не нужно. Кучер довезет, куда прикажут. В обществе особенно выделяться нечего и т.д. По мнению Простаковой, так и должно быть в мире, а кто думает иначе, тот глупец, не достойный ее внимания.
Объяснение:
Объяснение:
Объяснение:
Братья выглядят так, будто завалили на дуэлях всех бретёров Москвы и окрестностей.
Фото, точнее дагеротип, сделан перед уходом в армию младшенького Льва.
"Особое место в жизни Л.Толстого занимали отношения с братьями, которые оставались неизменно теплыми, но восприятие каждого из них и степень близости были различными. Старшие братья Толстые Николай (1823–1860гг.), Сергей (1826 — 1904гг.) и Дмитрий (1827–1856гг.) учились на математическом отделении философского факультета Казанского Императорского университета. Николай был поглощен учебой, его не привлекали развлечения. В 1844 году он завершил обучение, поступил на военную службу и уехал из Казани. Дмитрий углубленно занимался религией и идеями социального переустройства. Характер его особенно проявился в Казани. Он жил уединенно в отдельной комнате, стремился к аскетизму. Ближе всего ко Льву Николаевичу был Сергей, второй среди братьев по старшинству. "Николеньку я уважал, с Митенькой был товарищем, но Сережей я восхищался и подражал ему, любил его, хотел быть им. Я восхищался его красивой наружностью, его пением, его рисованием, его веселием и, в особенности, как ни странно сказать, его непосредственностью, его эгоизмом."