Мне очень понравился этот смешной рассказ про то, как два трусливых мужичонка ехали по лесу. Один был возчик Клим, а другой его пассажир Глеб Смирнов. Пассажиру было страшно до жути, что где-нибудь в лесу Клим убьёт его, и он стал сочинять небылицы про то, что у него пистолет за пазухой, и за ними едут четыре его товарища. Я от души смеялся, когда читал, как возчик Клим так испугался, что бросил лошадь и убежал в лес, а пассажиру стало еще страшнее одному. В общем, еле-еле уговорил он возчика eхать дальше, и уже ничего не боялся. Замечательный рассказ великого мастера читается легко и его хочется перечитывать, чтобы еще раз вдоволь посмеяться.
Был прекрасный июльский день, один из тех дней, которые случаются только тогда, когда погода установилась надолго. С самого раннего утра небо ясно; утренняя заря не пылает пожаром: она разливается кротким румянцем. Солнце — не огнистое, не раскаленное, как во время знойной засухи, не тускло-багровое, как перед бурей, но светлое и приветно лучезарное — мирно всплывает под узкой и длинной тучкой, свежо просияет и погрузится а лиловый ее туман. Верхний, тонкий край растянутого облачка засверкает змейками; блеск их подобен блеску кованого серебра… Но вот опять хлынули играющие лучи, — и весело и величава, словно взлетая, поднимается могучее светило. Около полудня обыкновенно появляется множество круглых высоких облаков, золотисто-серых, с нежными белыми краями. Подобно островам, разбросанным по бесконечно разлившейся реке, обтекающей их глубоко прозрачными рукавами ровной синевы, они почти не трогаются с места; далее, к небосклону, они сдвигаются, теснятся, синевы между ними уже не видать; но сами они так же лазурны, как небо: они все насквозь проникнуты светом и теплотой. Цвет небосклона, легкий, бледно-лиловый, не изменяется во весь день и кругом одинаков; нигде не темнеет, не густеет гроза; разве кое-где протянутся сверху вниз голубоватые полосы: то сеется едва заметный дождь. К вечеру эти облака исчезают; последние из них, черноватые и неопределенные, как дым, ложатся розовыми клубами напротив заходящего солнца; на месте, где оно закатилось так же спокойно, как спокойно взошло на небо, алое сиянье стоит недолгое
Объяснение:
Здравствуй Родион! Я наслышана о твоей проблеме. Хочу тебе сказать, что так продолжаться не может, да ты и сам это прекрасно знаешь. Ты проверил себя на причастность к «сильным мира сего», и твой опыт провалился. Я вообще не понимаю твоей теории и не понимаю твоей теории и не вижу в ней смысла. А проверять свою теорию убийством просто недопустимо. Нельзя делить людей не никчемных великих. Да, все люди разные, но это не повод для убийства тех, которых ты считаешь ниже себя. У каждого есть право на жизнь, а «кровь по совести» - это твоя выдуманная идея жестокая и бессмысленная. Своим жестоким экспериментом, своим актом безграничного своеволия, осуществлением своей идеи ты хотел достичь абсолютной свободы. Но этого не произошло. Наоборот, идея поработила тебя, лишила свободы действий. Ты уже не мог выбирать. И ты убил. Что же теперь делать? Сознаться или держать все в себе. Я уверена, что ты в глубине убежден, что человек – какой бы он ни был, пусть самый ничтожный из ничтожных – не вошь, не «тварь дрожащая», а человек. Ты сам все это прекрасно знаешь и понимаешь, что нужно сознаться, необходимо исповедаться. Трудно нести такой тяжкий крест, жить с ужасной тайной. Уже сейчас ты близок к сумасшествию, а дальше будет еще сложнее. Ты никому не можешь доверять, ты остался один, а это тяжелее всего. Ты отрекся от Бога, ты убил себя. Родион, необходимо сознаться. Ты не на столько силен, на сколько предполагал и преступление тебе далось нелегко. Ты же понимаешь, что это единственный выход. Пытаться бороться дальше –
глупо, ты себя только погубишь. Воскреси свою душу, веру в бога. Твоя доброжелательница.
Объяснение: