икона Божьей Матери «ТРЁХ РАДОСТЕЙ» В XVIII веке в Москву благочестивым художником была привезена из Италии, где он обучался ремеслу живописи, копия иконы «Святое семейство» кисти Рафаэля. На иконе рядом со Святым семейством изображён Иоанн Предтеча. После смерти художника икона была помещена на паперти храма в честь Святой Троицы на Грязех. Через сорок лет икона прославилась чудным знамением.
После усердной молитвы перед этой иконой несчастная женщина получила сразу три радостных известия: оклеветанный злыми людьми муж был оправдан и возвращён из ссылки; сын, попавший в плен во время военных действий, освобождён, а конфискованное по неправому суду имение возвращено семье. С тех пор образ стал называться «Трёх радостей».Эта икона особо чтится прихожанами после того, как перед ней чудесным образом сама зажглась лампада.
У Хлестакова можно отметить огромную страсть к вранью. Конечно, частично вранье Хлестакова обусловлено обстоятельствами, в которых он увидел возможность сытно поесть, взять взаймы денег, которые он едва ли когда вернет, да попутно почувствовать себя важной персоной. Таким образом, определенная часть хлестаковского вранья, если так можно выразиться, продиктована практическим расчетом. Однако россказни о пышной жизни, которую он ведет в Петербурге, порождены в основном винными парами и желанием пустить пыль в глаза, порисоваться. Хлестаков сам увлекается картинами, которые разворачивает перед мысленными взорами испуганных чиновников и уже не может остановиться. Но ему-то верят — его вранье правдоподобно звучит, если думать, что это высокопоставленный чиновник. Однако во время беседы с высокопоставленными дамами, он пробалтывает о том, что он мелкий чиновник "этакая крыса", которой каждый может сказать: «Это вот так, это вот так». Мы понимаем, что живет он вовсе не в бельэтаже, а чуть ли не на чердаке, постоянно нуждается в деньгах и кругом должен. Однако жалкий в своем стремлении быть богаче, значительнее, именитее Хлестаков не перестает мечтать о лучшей жизни. Отсюда его патологическая лживость; его вера в собственную ложь.