ответ: "Коко" - это Японская поэзия (о любви) "танка", так же и национальные истории.
Объяснение: Литература на японском языке, хронологически охватывающая период почти в полтора тысячелетия: от первого письменного памятника «Кодзики» в 712г.
Для истории литературы особенно ценны образцы первобытной поэзии, включенные и в Нихон сёки, и в Кодзики, записанные в фонетической передаче.
Впоследствии было составлено пять продолжений Нихон сёки (на китайском языке): Первое — «Сёку нихонги», законченное в 797 г. и охватывающее период от 697 до 791 г., то есть весь Нарский период (40 книг, в 20 томах); литературный интерес этого труда заключается в включенных в него образцах японской прозы того времени, разных официальных документов, эдиктов микадо и т. д. Дальнейшие продолжения: «Нихон-коки», изд. в 841 г., «Соку-нихон-коки» (869), «Нихон-монтоку-тэнно-дзицуроку», история императора Монтоку, с 850 по 858 г. (878), и «Нихон-сандаи-дзицуроку» — история царствования трёх микадо (императоров), Сэйва, Ёдзэя, Коко, с 859 по 887 г. (901). Все эти шесть составных частей Нихонги объединяются общим названием Риккокусияп. — «шесть национальных историй». Название "Коко", пошло от имени императора Коко. 830 год — 17 сентября 887 года) — 58-й император Японии, синтоистское божество. Правил с 23 марта 884 по 17 сентября 887. Имя — Токиясу. Прозвания — Комацу-но микадо, Нинна-но микадо.
В Нарский период и навсегда укоренившаяся в японской поэзии — это так называемая танка — короткое стихотворение из пяти стихов, каждый по пять и семь слогов поочерёдно. Так как японский язык состоит сплошь из кратких слогов (одна гласная или гласная с согласной), то есть все слоги кончаются на одну из 5 гласных, все одинаковой длины и одинаковы по ударению, то не может быть ни рифм (они были бы слишком монотонны), ни ритма, основанного на смене длинных и кратких слогов. Единственное отличие поэзии от прозы в японском языке — последовательное чередование пяти и семи-сложных строк; в этом и заключается принцип танки. Танка состоит из 5-ти строк, 1-я и 3-я в пять, 2-я, 4-я и 5-я — в семь слогов, то есть в целом всё стихотворение состоит из 31 слога. Иногда прибавляется 6-й стих — усиленный вариант 5-го. Краткость формы стесняет свободу фантазии, но авторы танки доходят иногда до мастерства в искусстве сжато намечать тонкие настроения, воссоздавать образы природы и связанные с ними ощущения в 5, много 6 строках.
По-настоящему неполадки у Лероя Кливи начались, когда он вел почтолет-243 по неосвоенному
звездно-му скоплению Пророкоугольника. Лероя и прежде-то удручали обычные трудности
межзвездного почтальона: старый корабль, изъязвленные трубы, невыветренные
астронавигационные приборы. Но теперь, считывая показа-ния курса, он заметил, что в
корабле становится невыносимо жарко.
Он подавленно вздохнул, включил систему охлаждения и связался с Почтмейстером Базы.
Разговор велся на критической дальности радиосвязи, и голос Почтмейстера еле доносился
сквозь океан статических разрядов.
— Опять неполадки, Кливи? — спросил Почтмейстер зловещим голосом человека, который сам
составляет графики и свято в них верует.
— Да как вам сказать, — иронически ответил Кливи. — Если не считать труб, приборов и
проводки, все прекрасно, вот разве изоляция и охлаждение подкачали.
— Действительно, позор, — сказал Почтмейстер, внезапно преисполняясь сочувствием. —
Представляю, каково тебе там.
Кливи до отказа крутанул регулятор охлаждения, стер пот, заливающий глаза, и подумал, что
Почтмейстеру только кажется, будто он знает, каково сейчас его подчиненному.
— Я ли снова и снова не ходатайствую перед правительством о новых кораблях? —
Почтмейстер невесело рассмеялся. — Похо-же, они считают, будто доставлять почту можно на
любой корзине.
В данную минуту Кливи не интересовали заботы Почтмейстера. Охлаждающая установка
работала на полную мощность, и корабль продолжал перегреваться.
— Не отходите от приемника, — сказал Кливи. Он направился в хвостовую часть корабля,
откуда как будто истекал жар, и обнаружил, что три резервуара заполнены не горючим, а
пузырящимся раскаленным добела шлаком. Четвертый на глазах претерпевал такую же
метаморфозу.
Мгновение Кливи тупо смотрел на резервуары, затем бросился к рации.
— Горючего не осталось, — сообщил он. — По-моему, произошла каталитическая реакция.
Говорил я вам, что нужны новые резервуары. Сяду на первой же кислородной планете, какая
подвернется.
Он схватил Аварийный Справочник и пролистал раздел о скоплении Пророкоугольника. В этой
группе звезд отсутствовали колонии, а дальнейшие подробности предлагалось искать по карте,
на которую были нанесены кислородные миры. Чем они богаты, помимо кислорода, никому не
ведомо. Кливи надеялся, выяснить это, если только корабль в ближайшее время не
рассыплется.
— Попробую З-М-22, — проревел он сквозь нарастающие разряды.
— Хорошенько присматривай за почтой, — протяжно прокри-чал в ответ Почтмейстер. — Я
тотчас же высылаю корабль.
Кливи ответил, что он сделает с почтой — со всеми двадцатью фунтами почты. Однако к этому
времени Почтмейстер уже прекратил прием.
Кливи удачно приземлился на З-М-22, исключительно удачно, если принять во внимание, что к
раскаленным приборам невозможно было прикоснуться, размякшие от перегрева трубы
скрутились узлом, а почтовая сумка на спине стесняла движения! Почтолет-243 вплыл в
атмосферу, словно лебедь, но на высоте двадцати футов от поверхности отказался от борьбы
и камнем рухнул вниз.
Кливи отчаянно силился не потерять остатки сознания. Борта корабля приобрели уже
темно-красный оттенок, когда он выва-лился из запасного люка почтовая сумка по-прежнему
была прочно пристегнута к его спине. Пошатываясь, с закрытыми глазами он пробежал сотню
ярдов. Когда корабль взорвался, взрывная волна опрокинула Кливи. Он встал, сделал еще два
шага и окончательно провалился в небытие.
Когда Кливи пришел в себя, он лежал на склоне маленького холмика, уткнувшись лицом в
высокую траву. Он пребывал в непередаваемом состоянии шока. Ему казалось, что разум его
отделился от тела и, освобожденный, витает в воздухе. Все заботы, чувства, страхи остались с
телом: разум был свободен.
Он огляделся и увидел, что мимо пробегает маленький зверек величиной с белку, но с
темно-зеленым мехом.
Когда зверек приблизился, Кливи заметил, что у него нет ни глаз, ни ушей.
Это его не удивило — напротив, показалось вполне уместным. На кой черт сдались белке глаза
да уши , лучше, что белка не видит несовершенства мира, не слышит криков боли...
Появился другой зверь, величиной и формой тела напоминаю-щий крупного волка, но тоже
зеленого цвета. Параллельная эволюция? Она не меняет общего положения вещей, заключил
Кливи. У этого зверя тоже не было ни глаз, ни ушей. Но в пасти сверкали два ряда мощных
клыков.
Кливи наблюдал за животными с вялым интересом. Какое дело свободному разуму до волков и
белок, пусть даже безглазых? Он заметил, что в пяти футах от волка белка замерла на месте.
Волк медленно приближался. На расстоянии трех футов он, по-видимому, потерял след —
вернее, запах. Он затряс головой и медленно описал возле белки круг. Потом снова двинулся по
прямой, но уже в неверном направлении.
Чудное чудо,дивное диво
Объяснение: