Жил-был старик со старухой, и у них был бык, был баран, гусь и петух. Пришла холодная зима, так крепко заморозило: всем им под сараем лежать холодно. Вот бык пошел к барану.
– Баран, баран, айда избу рубить!
– Да, пойду я избу рубить! Я лучше у хозяина под сараем пролежу.
Пошел бык к гусю.
– Гусь, пойдем избу рубить!
– Нет, не пойду; я лучше у хозяина на одной ноге под сараем простою.
Пошел бык к петуху.
– Петух, петух! Аида избу рубить!
– Нет, я лучше у хозяина на нашесте просижу. Звал, звал бык – никто нейдет, и пошел и срубилизбу один, на волчьей тропе, и печку склал.
Затопил, полеживает перед печкой, погревается. Наутро еще сильнее мороз. Барана мороз так пробрал: побежал он в лес, к быку, подбежал к избе.
– Бя! Бя! Бык! Бык! Пусти меня в избу!
– Я тебя звал, ты хотел у хозяина на соломе пролежать.
– Осерчаю, – говорит баран, – все углы распыряю! Бык подумал, подумал:
– Без углов изба будет холодна... Ну, иди! Баран вбежал, перед печкой на лавочку лег. Малостьпогодя гусь летит.
– Гагак! Гагак! Бык, пусти меня в избу!
– Я тебя звал, ты хотел у хозяина на одной ноге стоять – там и стой!
– Мох весь из стен вытереблю.
– Ну, иди и ты.
Гусь прямо на лавочку в чулан, посиживает. Летит петух.
– Кукурику, бык! Пусти меня в избу!
– Я тебя звал – ты хотел у хозяина на нашестах просидеть. Там и сиди!
– Если не пустишь – с настойки землю всю срою!
– Ну, ступай!
Петух влетел, прямо на брус; сидит на брусу.
Идут волки, остановились и испугались. Что на ихней тропе за изба? Кто в ней живет – не знай. Стали конйться, кому в нее идти; досталось самому старейшему волку. Волк взошел, встал у порожку. Вот бык как вскочил, скосился да рогами-то его к стене-то и припер; а баран разбежится да бац, да бац его по бокам-то; а гусь-то его все щипком да за зад, весь зад ему в кровь изорвал; а петух бегает по брусу, да и кричит:
– А вот как да кудак, да подайте сюда! Здесь у меня ножищи, здесь у меня и ужйщи, здесь я его зарежу, здесь я его подвешу!
Вот волк кое-как вырвался и – айда бежать к своим товарищам. К ним подбежал, еще дальше убежал. Они кричат:
– Брат, брат! Постой, постой!
Остановился волк и стал им рассказывать, что с ним было:
– Вошел я в избенку, встал я у порожку, вскочил мужичище, в черном чапанище, да меня ухватом-то к стенке-то и припер, а помёне того мужичишка, в сереньком чапанишке да все меня обухом-то да по бокам-то! А еще помёне того, в беленьком камзблишке, все меня щипцами. А еще помёне того, в красненьком халатиш-ке, бегает по брусу, да и кричит: «А вот как да кудак, да подайте сюда! Здесь у меня ножищи, здесь у меня и ужйщи, здесь я его зарежу, здесь я его подвешу!» Кабы они меня ему подали – он зарезал бы меня там и повесил!
Бросили волки эту сокму и не стали тут ходить, а те жить в избе остались.
Изображается с повязкой на глазах, весами и мечом в руках
Фемида — правосудие, весы Фемиды — символ правосудия; слуги (жрецы) Фемиды — слуги закона, судьи
Музы их 9
первоначально обозначавшее не только музыку в нынешнем смысле, но любое искусство или науку, связанные с деятельностью муз. Музам посвящались храмы, которые назывались мусейонами
Ника
богиняпобеды, дочь титана Палланта и СтиксПо аркадскому преданию, дочь Палланта (сына Ликаона), воспитывалась вместе с Афиной
Союзница Зевса в его борьбе с титанами[