к у краплині роси відбивається весь світ, так у долі Володимира Миколайовича Сосюри відобразились усі щасливі й трагічні сторінки історії України XX ст.
Народився Володимир Сосюра 6 січня 1898 р. на станції Дебальцеве, що на Донеччині. Сам поет завжди підтримував легенду про походження своїх предків із Франції:«...дід мій підписувався “Соссюр” і казав, що наше прізвище українізували писарі. Можливо, це так і було. Очевидно, мій предок, чомусь мені здається, що він з південної Франції, Провансалю, — потрапив до Запорозької Січі, де писарі записали його “Сюсюрою”. Мої родичі, звичайні селяни і робітники, кажуть: “Ми — французи"».
Объяснение:
думаю правлено
В такой точно день охотился я однажды за тетеревами в Чернском уезде, Тульской губернии. Я нашел и настрелял довольно много дичи; наполненный ягдташ немилосердно резал мне плечо; но уже вечерняя заря погасала, и в воздухе, еще светлом, хотя не озаренном более лучами закатившегося солнца, начинали густеть и разливаться холодные тени, когда я решился наконец вернуться к себе домой. Быстрыми шагами я длинную "площадь" кустов, взобрался на холм и, вместо ожиданной знакомой равнины с дубовым леском направо и низенькой белой церковью в отдалении, увидал совершенно другие, мне не известные места. У ног моих тянулась узкая долина; прямо, напротив, крутой стеной возвышался частый осинник. Я остановился в недоумении, оглянулся... "Эге! - подумал я, - да это я совсем не туда попал: я слишком забрал вправо", - и, сам дивясь своей ошибке, проворно спустился с холма. Меня тотчас охватила неприятная, неподвижная сырость, точно я вошел в погреб; густая высокая трава на дне долины, вся мокрая, белела ровной скатертью; ходить по ней было как-то жутко. Я поскорей выкарабкался на другую сторону и пошел, забирая влево, вдоль осинника. Летучие мыши уже носились над его заснувшими верхушками, таинственно кружась и дрожа на смутно-ясном небе; резво и прямо пролетел в вышине запоздалый ястребок, спеша в свое гнездо. "Вот как только я выйду на тог угол, - думал я про себя, - тут сейчас и будет дорога, а с версту крюку я дал!"
Объяснение:
Профессор, безусловно, светило науки. Он на самом деле сделал уникальную операцию, пересадив псу человеческий гипофиз, тем самым «очеловечив» его. Сам Преображенский, оценивая плоды своего опыта, считает его неудачным. Но не с научной, а с общечеловеческой и нравственной точек зрения, так как были нарушены естественные законы жизни. Пес становится человеком, но его поступки определяют гены, полученные от пьяницы и хама Клима Чугункина: «...у него уже не собачье, а именно человеческое сердце. И самое паршивое из всех, которые существуют в природе!» Шариков стал воплощением всех страшных черт русского «пролетариата».
Думавший о совершенствовании общества, Преображенский признаёт своё поражение, в конце концов, утверждая: «Можно привить гипофиз Спинозы или ещё какого-нибудь такого лешего и соорудить из собаки чрезвычайно высоко стоящее, но на какого дьявола, спрашивается? Объясните мне зачем нужно искусственно фабриковать Спиноз, когда любая баба может его родить когда угодно! … Человечество само заботится об этом и, в эволюционном порядке, каждый год, выделяя из массы всякой мрази, создаёт десятками выдающихся гениев, украшающих земной шар».
Профессор видит недопустимость насильственного «переделывания». Он считает, что получившиеся «экземпляры» несут опасность для социума, сея бездуховность, нравственную пустоту. Шариков стал опасностью, угрозой для культуры, неся то общественное явление, которое носит зловещее название «разруха». Но Преображенский понял это только после того, когда уже стало слишком поздно…
Профессор признаёт свою ошибку и все «возвращает на места». «Если бы кто-нибудь разложил меня здесь и выпорол, - я бы, клянусь, заплатил бы червонцев пять!»- говорит он. Прохвоста Шарикова удалось вернуть в естественное для него, четвероногое, состояние. Но такой финал, по-моему, самое фантастическое в повести.
Поэтому нельзя снимать с профессора вину за появление Шарикова и ему подобных. А вина Преображенского несомненна. Вспомним самое начало повести - операцию над Шариком, когда «из пса сделали… против его воли, неизвестно что…» Эти строчки нельзя читать без содрогания. И Шариков, засыпающий от хлороформа, называет докторов «убийцами», а они таковыми и являлись.
Таким образом, эксперимент Преображенского был полностью искусственным. Профессора интересовал лишь вопрос, сможет ли прижиться человеческий гипофиз в существе собаки и произведет ли это омоложение. Что станется с собакой после, Филиппа Филипповича не волновало. Шарик был для него лишь расходным материалом. Кроме того, профессор был почти уверен, что собака погибнет.
То, что случилось с Шариком, было неожиданностью для всех и, в первую очередь, для профессора. Он не знал, как управлять новоявленным существом, как сделать его хотя бы безопасным для окружающих.
Аналогия Булгакова прозрачна. Дворяне и другие образованные люди хотели произвести революцию - эксперимент над пролетариатом. О его последствиях они не думали. Поэтому, когда получившийся монстр стал неуправляемым, в первую очередь от него пострадали его же создатели. Шариковы принялись «управлять страной», принеся ей огромное количество слез и горя.
Эксперимент профессора Преображенского оказался неудачным, потому что был полностью непродуман. Именно поэтому он вышел из-под контроля и стал разворачиваться по собственному сценарию.