Однако главное в театральном наследии великого поэта – его пьесы. Поговорим подробнее хотя бы об одной из «Маленьких трагедий» – о «Моцарте и Сальери». На первый, поверхностный, взгляд, эта небольшая пьеса – произведение вроде бы историческое. Потому что и Моцарт, и Сальери – реально существовавшие композиторы конца XVIII века. В основу пушкинского сюжета положена легенда о том, что Сальери будто бы из зависти отравил Моцарта. В те годы эта легенда была еще совсем «молодой» и казалась вполне правдоподобной. Легенды часто надолго переживают тех, кто стал их героем, и еще многие годы тревожат умы исследователей и потомков. Так случилось и на этот раз. Музыковеды разных стран мира вот уже более 220 лет со дня смерти Моцарта, время от времени возвращаются к спору о том, был ли композитор Антонио Сальери его убийцей. Современные биографы Моцарта, в их числе и российские ученые, в подавляющем большинстве придерживаются мнения, что легенда эта не подкреплена историческими документами, не основана на серьезных доказательствах и потому не может быть признана фактом. И Сальери, очевидно, неповинен в убийстве. Да, верно: он отравил жизнь Моцарта – но не ядом, а жгучей многолетней завистью к более молодому гениальному собрату по искусству. (Интересно, что первоначальное название этой пушкинской пьесы – «Зависть» взято за основу как 2-я по важности, после убийства, Заповедь Божья: «Не завидуй»). Исследование тяжкого человеческого порока и греха – зависти – и лежит в основе пушкинской трагедии. Её действующие лица – не исторические Моцарт и Сальери, не реальные композиторы, а выразители двух противоположных характеров. Моцарт – беззаботный, добрый, веселый человек и, что особенно важно для Пушкина, – гений, а гению труд и творчество обычно даются легко, музыка его рождается свободно. Сальери – одаренный труженик, ремесленник (в хорошем, а не ругательном смысле этого слова), мастер. Недостаток таланта ему приходится восполнять кропотливым, изнурительным трудом. Но и такой труд не позволяет ему подняться на те высоты, где легко и свободно царствует волшебная музыка Моцарта. Пушкин писал не ученый трактат, а пьесу. Поэтому его, прежде всего, интересовали характеры героев, их душевное состояние, их тайные чувства и явные поступки. Поэт ставит перед читателями и зрителями важные вопросы: совместимы ли гений и злодейство? И кто такой – злодей? Обязательно ли грубый, жестокий, зачерствевший во зле преступник, или человек на сильные, даже светлые чувства, но скованный тяжким пленом греха жестокой зависти? Поэт отвечает на эти вопросы образом Сальери. Моцарт играет другу свое последнее сочинение – Реквием (так называют музыкальное произведение траурного характера для оркестра и хора). Сальери взволнован, он плачет.
Моцарт Ты плачешь?
Сальери Эти слезы Впервые лью: и больно, и приятно, Как будто тяжкий совершил я долг, Как будто нож целебный мне отсек Страдавший член! Друг Моцарт, эти слезы... Не замечай их. Продолжай, спеши Еще наполнить звуками мне душу...
Моцарт Когда бы все так чувствовали силу Гармонии!..
Сальери у Пушкина наделен тонко и глубоко чувствовать, его бессметная душа открыта прекрасному. Но злой и низкий грех зависти побуждает его опустить в стакан Моцарта яд... Сражаться с завистью мы продолжаем и сегодня, поскольку это один из страшных смертных грехов. Великим людям на самом деле приходится намного тяжелее, чем обычным людям. Каждый твой шаг, каждое твое действие не остается не замеченным многочисленной публикой. Далеко не каждый может спокойно жить и работать в такой атмосфере, далеко не каждый может с легким сердцем не обращать внимания на людские пересуды и откровенные сплетни, не замечать чужую враждебную зависть.
В 1787 году, незадолго до смерти, Глюк передал свое последнее сочинение, ораторию De profundis, Антонио Сальери. Под его руководством оно было впервые исполнено на похоронах Глюка. Эта история, предвосхитившая создание моцартовского Реквиема, увенчала процесс духовного усыновления Сальери, начавшийся три года назад в Париже. С тех пор Сальери путь от лучшего ученика Флориана Гасмана (который двадцатью годами ранее привез его в Вену) до посвященного преемника самого Глюка. Уже одно это заставляет отнестись с осторожностью к бытующему в наше время мнению о слабости Сальери-композитора. Оно не находит ни исторического, ни музыковедческого подтверждения, как почти вся мифология, сложившаяся вокруг имен Моцарта и Сальери. Взлет Сальери, сопровождавшийся благосклонным вниманием императора Иосифа II, начался с любопытной истории оперы "Данаиды". Либретто для нее было написано поэтом Кальцабиджи по заказу Глюка и затем переведено на французский язык Франсуа Дю Рулле и Теодором Чуди. Глюк не стал сразу приступать к музыкальному воплощению "Данаид". В конце 1782 года он обратился в Парижскую оперу с предложением написать оперу на это либретто и стать ее постановщиком. Неожиданная болезнь разрушила этот план, и тогда Глюк решил передать его осуществление Сальери. Дирекция Оперы, видимо сочтя замену неравноценной, ответила отказом. Положение личное вмешательство Иосифа II. В марте 1783 года император писал австрийскому посланнику в Париже графу Мерси-Аржанто: "Композитор Сальери недавно сочинил оперу под названием "Гипермнестра, или Данаиды", фактически под диктовку (la dictee) Глюка. Небольшие отрывки, которые я слышал в клавесинном исполнении, показались мне чрезвычайно хороши. Поскольку сам Глюк, скорее всего, не сможет приехать в Париж, я вас, любезный граф, сообщить мне, стоит ли ехать туда Сальери и каково ваше мнение о том, может ли его опера быть благосклонно принята и поставлена на сцене, так как, будучи занят при моем дворе и в здешнем театре, он не захочет пускаться в путь в состоянии неопределенности и жить в Париже без всякой цели". Мастер тонкой дипломатической игры, Мерси подменил намеренно туманную фразу Иосифа, будто опера написана под диктовку Глюка, более определенным (хотя и неточным) утверждением, что первые два акта сочинены Глюком, а остальные - Сальери под руководством мэтра. После этого опера была принята, а заодно появился миф, что бoльшая часть ее музыки была написана Глюком. Заблуждение поддерживалось вплоть до премьеры, пока сам Глюк не поместил в "Journal de Paris" сообщение о том, что единственным автором оперы является Сальери. Как ни странно, публикация сослужила Сальери и "Данаидам" добрую службу. Обозреватель "Mercure de France" писал: "Заявление Глюка сделало невозможное. Оно возвысило в общем мнении и без того всеми признанный талант г-на Сальери. Его прекрасная опера свидетельствует о доподлинном знании нашего театра и позволяет надеяться на появление новых постановок, которых мы вправе от него ожидать". "Данаиды" стали несомненным успехом Сальери. На титульном листе партитуры, отпечатанной в Париже сразу после первого представления, он был указан как единственный автор. Знаменитое посвящение, адресованное сестре императора Марии-Антуанетте, искусно намекает на участие Глюка и в то же время выражает недвусмысленную о дальнейшем покровительстве. Уловка удалась. Дирекция Оперы заказала Сальери еще две оперы. Первая из них, "Горации", провалилась и сошла со сцены после нескольких представлений, вторая же, "Тарар" (на либретто Бомарше), имела огромный успех. Что касается "Данаид", то они оставались на сцене еще в 1820 году, когда их услышал Берлиоз, нашедший в арии Гипермнестры "Гром небесный" "все те черты, которыми я наделял в своем воображении стиль Глюка, основываясь на отрывках из его "Орфея", найденных мною в отцовской библиотеке". Позднее Берлиоз в свойственной ему романтической манере писал, что это повлияло на его решение посвятить свою жизнь музыке, а не медицине МПП
На первый, поверхностный, взгляд, эта небольшая пьеса – произведение вроде бы историческое. Потому что и Моцарт, и Сальери – реально существовавшие композиторы конца XVIII века. В основу пушкинского сюжета положена легенда о том, что Сальери будто бы из зависти отравил Моцарта. В те годы эта легенда была еще совсем «молодой» и казалась вполне правдоподобной.
Легенды часто надолго переживают тех, кто стал их героем, и еще многие годы тревожат умы исследователей и потомков. Так случилось и на этот раз. Музыковеды разных стран мира вот уже более 220 лет со дня смерти Моцарта, время от времени возвращаются к спору о том, был ли композитор Антонио Сальери его убийцей.
Современные биографы Моцарта, в их числе и российские ученые, в подавляющем большинстве придерживаются мнения, что легенда эта не подкреплена историческими документами, не основана на серьезных доказательствах и потому не может быть признана фактом. И Сальери, очевидно, неповинен в убийстве. Да, верно: он отравил жизнь Моцарта – но не ядом, а жгучей многолетней завистью к более молодому гениальному собрату по искусству. (Интересно, что первоначальное название этой пушкинской пьесы – «Зависть» взято за основу как 2-я по важности, после убийства, Заповедь Божья: «Не завидуй»).
Исследование тяжкого человеческого порока и греха – зависти – и лежит в основе пушкинской трагедии. Её действующие лица – не исторические Моцарт и Сальери, не реальные композиторы, а выразители двух противоположных характеров. Моцарт – беззаботный, добрый, веселый человек и, что особенно важно для Пушкина, – гений, а гению труд и творчество обычно даются легко, музыка его рождается свободно. Сальери – одаренный труженик, ремесленник (в хорошем, а не ругательном смысле этого слова), мастер. Недостаток таланта ему приходится восполнять кропотливым, изнурительным трудом. Но и такой труд не позволяет ему подняться на те высоты, где легко и свободно царствует волшебная музыка Моцарта.
Пушкин писал не ученый трактат, а пьесу. Поэтому его, прежде всего, интересовали характеры героев, их душевное состояние, их тайные чувства и явные поступки. Поэт ставит перед читателями и зрителями важные вопросы: совместимы ли гений и злодейство? И кто такой – злодей? Обязательно ли грубый, жестокий, зачерствевший во зле преступник, или человек на сильные, даже светлые чувства, но скованный тяжким пленом греха жестокой зависти?
Поэт отвечает на эти вопросы образом Сальери. Моцарт играет другу свое последнее сочинение – Реквием (так называют музыкальное произведение траурного характера для оркестра и хора). Сальери взволнован, он плачет.
Моцарт
Ты плачешь?
Сальери
Эти слезы
Впервые лью: и больно, и приятно,
Как будто тяжкий совершил я долг,
Как будто нож целебный мне отсек
Страдавший член! Друг Моцарт, эти слезы...
Не замечай их. Продолжай, спеши
Еще наполнить звуками мне душу...
Моцарт
Когда бы все так чувствовали силу
Гармонии!..
Сальери у Пушкина наделен тонко и глубоко чувствовать, его бессметная душа открыта прекрасному. Но злой и низкий грех зависти побуждает его опустить в стакан Моцарта яд...
Сражаться с завистью мы продолжаем и сегодня, поскольку это один из страшных смертных грехов.
Великим людям на самом деле приходится намного тяжелее, чем обычным людям. Каждый твой шаг, каждое твое действие не остается не замеченным многочисленной публикой. Далеко не каждый может спокойно жить и работать в такой атмосфере, далеко не каждый может с легким сердцем не обращать внимания на людские пересуды и откровенные сплетни, не замечать чужую враждебную зависть.