Пушкин был отправлен в южную ссылку за написание едких эпиграмм на власть, которые сам Александр I назвал «возмутительными стихами». Благодаря Н. М. Карамзина, В. А. Жуковского и П. Я. Чаадаева писатель получил от царя снисхождение, и вместо ссылки в Сибирь А. С. Пушкин уезжает в южные губернии.
По данным исследователей, великий русский поэт в Кишиневе начал и задумал более 220 сочинений. В их числе: «Черная шаль», «Узник», «К Овидию», «Кавказский пленник», «Бахчисарайский фонтан», а также шестнадцать первых строф романа «Евгений Онегин». Здесь он дружил с классиками молдавской литературы: Константином Негруцци и Константином Стамати.
Предлагаем вам вспомнить отрывки из нескольких произведений, написанных Пушкиным в южной ссылке.
Из поэмы «Бахчисарайский фонтан»:
Я помню столь же милый взгляд
И красоту еще земную,
Все думы сердца к ней летят,
Об ней в изгнании тоскую…
Безумец! полно! перестань,
Не оживляй тоски напрасной,
Мятежным снам любви несчастной
Заплачена тобою дань —
Опомнись; долго ль, узник томный,
Тебе оковы лобызать
И в свете лирою нескромной
Свое безумство разглашать?
Из романа в стихах «Евгений Онегин»:
Он по-французски совершенно
Мог изъясняться и писал;
Легко мазурку танцевал
И кланялся непринужденно;
Чего ж вам больше? Свет решил,
Что он умен и очень мил.
Из оды «Вольность»:
Увы! куда ни брошу взор —
Везде бичи, везде железы,
Законов гибельный позор,
Неволи немощные слезы;
Везде неправедная Власть
В сгущенной мгле предрассуждений
Воссела — Рабства грозный Гений
И Славы роковая страсть.
Из поэмы «Цыганы»:
Цыганы шумною толпой
По Бессарабии кочуют.
Они сегодня над рекой
В шатрах изодранных ночуют.
Как вольность, весел их ночлег
И мирный сон под небесами;
Между колесами телег,
Полузавешанных коврами,
Горит огонь; семья кругом
Готовит ужин; в чистом поле
Пасутся кони; за шатром
Ручной медведь лежит на воле.
До 1823 год поэт находился в Бессарабии. Классик мировой и русской литературы успел посетить около 40 населенных пунктов. В Кишиневе он поселился во флигеле заезжего дома купца Ивана Наумова. В настоящее время это Дом-музей Александра Сергеевича Пушкина
Объяснение:
Хлеб-соль, хлеба-соли — угощение, предлагаемое гостю. Это сочетание образовано от двух слов, обозначающих необходимые продукты питания. Хлеб является не только основным продуктом питания, но и символом затраченного труда, символом достатка, богатства, материального благополучия. К хлебу в народе сохраняется самое почтительное отношение. От сочетания хлеб-соль образованы слова хлебосольство — радушие и щедрость при угощении, хлебосольный — гостеприимный, любящий хорошо угостить гостя (напр., хлебосольный хозяин), хлебосол — хлебосольный хозяин, тот, кто радушно принимает гостей и от души их угощает. По старинному русскому обычаю подносили хлеб (каравай) и соль (солонку с солью) особо уважаемым гостям при их встрече. Резать правду (разг.) — говорить прямо, открыто то, что думаешь. Говорится как совет смело говорить правду, невзирая на то, в каких отношениях ты находишься с тем, кому должен её сказать.
О — Правды не боюсь. Хлеб-соль ешь, а правду режь, говорит русская пословица (М. Салтыков-Щедрин, Сатиры в прозе).Не держи теперь в секрете Ту ли, эту к делу речь. Мы с тобой на этом свете: Хлеб-соль ешь, а правду режь (А. Твардовский, Тёркин на том свете).
Я считаю, что эта тема актуальна и значима. Поэтому цель моего реферата – рассмотрение творчества и особенно, новаторского жанра Набокова. Я исследовала и изучила библиографию и произведения этого писателя. Я считаю, что жизнь и творчество любого писателя неотделимы друг от друга.
В душевный терем литературы русского зарубежья Набоков ворвался освежающим вихревым сквозняком. «Этот мальчишка выхватил пистолет и одним выстрелом уложил всех стариков, в том числе и меня…» - так энергично отозвался в конце 20-х годов И. А. Бунин на появление романов Набокова, писавшего тогда под псевдонимом Сирин: «Машенька» (1926), «Король, дама, валет» (1928), «Защита Лужина» (1930)…
Родившийся в самом конце века, 10 (22) апреля 1899 года, в Петербурге и скончавшийся 2 июля 1977 года в Монтре, в Швейцарии, Владимир Владимирович Набоков и по сию пору остается феноменом, неразгаданной загадкой, своего рода таинственным, в обманчиво- миражном мерцании светилом, возможно, даже и неким мнимым солнцем на литературном небосклоне нашего столетия. Не оттого ли так неправдоподобно широк спектр оценок набоковского наследия – от безоговорочного восхищения до полного отрицания. Я думаю во всяком случае – и сегодня это несомненно – Набоков – безусловное явление, причем явление сразу двух литератур: русской и англоязычной, создатель особенного художественного мира, новатор – стилист (прежде всего в прозе). Хочу отметить, что влияние его стилистики, гипнотизирующего, завораживающего дара легко обнаруживается в литературе современной, правда по преимуществу там, где преобладают книжность, вторичная культура, тяга к элитарности.
Я считаю, что Набоков оставил после себя, без преувеличения, огромное наследие. Только на русском языке им было написано восемь романов, и несколько десятков рассказов (сборники «Возвращение Чорба», 1930; «Соглядатай», 1938; «Весна в Фиальте», 1956), сотни стихотворений, ряд пьес («Смерть», «Событие», «Изобретение вальса» и др.). К этому нужно добавить обширное англоязычное творчество (с 1940 года) – романы «Действительная жизнь Себастиана Найта», «Под знаком незаконнорожденных», «Пнин», «Ада», «Бледный огонь», «Лолита», «Прозрачные вещи», «Взгляни на Арлекина!», автобиографическую прозу, цикл лекций о русской литературе, книгу интервью «Твердые мнения», многочисленные переводы русской классики (чего стоит хотя бы его перевод «Евгения Онегина» в четырех томах, где три занимают приложения, в которых он, строка за строкой, прокомментировал весь пушкинский роман).
Тем знаменательнее его «двусмысленные слава и недвусмысленный талант». Я думаю, что в последовательно скудевшей литературе эмиграции Набоков остался явлением необыкновенным, уникальным. Характерно, что он не разделил медленной катастрофы, постигшей большинство писателей – эмигрантов так называемого «второго поколения» которое еще именовали поколением «потерянным». В 20 – е и 30 –е годы Набоков находился в центре внимания, вызывая восторженные похвалы или крайние хулы, но никого, кажется, не оставляя равнодушным. А затем, когда эмигрантская литература начала угасать, подобно первой рыбе – амфибии при катастрофическом перепаде климата в пересыхающем водоеме, ухитрился сменить даже самый дыхания, при свой пульмометр к иной, англоязычной стихии и получив – единственный среди русских писателей за всю историю русской литературы – признание в качестве выдающегося художника Запада.
Характерно, однако, что оттуда, с американского берега, Набокова подают все - таки именно как крупнейшего русского писателя, но – со счастливой судьбой, которому и перемена звездного полушария была не горестной, крайней нуждой (он бежал в 1940 году из Франции от Гитлера, и руководствуясь своими взглядами, и от гетто жену), а чистым подарком неба. Именно в смене часовых поясов, в географическом, а одновременно и духовном продвижении на крайний Запад (Россия - Германия – Франция – Америка) Набоков, в толковании наших заокеанских коллег, вырастает в грандиозную фигуру: «За всю историю русской литературы было только два прозаика, соизмеримых Набокову по таланту: Гоголь и Толстой» (Эндрю Филд). Набоков – главная ставка Запада в борьбе за русскую литературу.