В сто сорок солнц закат пылал,
в июль катилось лето,
была жара,
жара плыла —
на даче было это.
Пригорок Пушкино горбил
Акуловой горою,
а низ горы —
деревней был,
10 кривился крыш корою.
А за деревнею —
дыра,
и в ту дыру, наверно,
спускалось солнце каждый раз,
медленно и верно.
А завтра
снова
мир залить
вставало солнце а́ло.
20 И день за днем
ужасно злить
меня
вот это
стало.
И так однажды разозлясь,
что в страхе все поблекло,
в упор я крикнул солнцу:
«Слазь!
довольно шляться в пекло!»
30 Я крикнул солнцу:
«Дармоед!
занежен в облака ты,
а тут — не знай ни зим, ни лет,
сиди, рисуй плакаты!»
Я крикнул солнцу:
«Погоди!
послушай, златолобо,
чем так,
без дела заходить,
40 ко мне
на чай зашло бы!»
Что я наделал!
Я погиб!
Ко мне,
по доброй воле,
само,
раскинув луч-шаги,
шагает солнце в поле.
Хочу испуг не показать —
50 и ретируюсь задом.
Уже в саду его глаза.
Уже проходит садом.
В окошки,
в двери,
в щель войдя,
валилась солнца масса,
ввалилось;
дух переведя,
заговорило басом:
60 «Гоню обратно я огни
впервые с сотворенья.
Ты звал меня?
Чаи́ гони,
гони, поэт, варенье!»
Слеза из глаз у самого —
жара с ума сводила,
но я ему —
на самовар:
«Ну что ж,
70 садись, светило!»
Черт дернул дерзости мои
орать ему, —
сконфужен,
я сел на уголок скамьи,
боюсь — не вышло б хуже!
Но странная из солнца ясь
струилась, —
и степенность
забыв,
80 сижу, разговорясь
с светилом постепенно.
Про то,
про это говорю,
что-де заела Роста,
а солнце:
«Ладно,
не горюй,
смотри на вещи просто!
А мне, ты думаешь,
90 светить
легко?
— Поди, попробуй! —
А вот идешь —
взялось идти,
идешь — и светишь в оба!»
Болтали так до темноты —
до бывшей ночи то есть.
Какая тьма уж тут?
На «ты»
100 мы с ним, совсем освоясь.
И скоро,
дружбы не тая,
бью по плечу его я.
А солнце тоже:
«Ты да я,
нас, товарищ, двое!
Пойдем, поэт,
взорим,
вспоем
110 у мира в сером хламе.
Я буду солнце лить свое,
а ты — свое,
стихами».
Стена теней,
ночей тюрьма
под солнц двустволкой пала.
Стихов и света кутерьма —
сияй во что попало!
Устанет то,
120 и хочет ночь
прилечь,
тупая сонница.
Вдруг — я
во всю светаю мочь —
и снова день трезвонится.
Светить всегда,
светить везде,
до дней последних донца,
светить —
130 и никаких гвоздей!
Вот лозунг мой —
и солнца!
1920
Объяснение:
ответ:Мы видим Николая Стрельцова перед боем, во время боя и по его завершении. Во всех ситуациях он показывает себя человеком высокого мужества, сильного характера, преданным Родине и долгу перед ней и своими товарищами. Стрельцов, преодолевая трудности, роет окопы, тщательно маскирует свою ячейку, аккуратно раскладывает гранаты, диски, вещевой мешок с патронами-готовится к бою. Общее настроение напряженности и тревоги охватывает его, и именно он вспоминает слова своего друга Лопахина о встрече со смертью. Приближающиеся враги вызывают у него чувство захватывающей ненависти. Мы понимаем, что он хорошо подготовленный боец (" ... Николай прижался к стенке грудью, готовый в любую секунду стремительно пригнуться") . Он стрелял короткими очередями, экономя патроны, бил только наверняка. После второй атаки он "вздохнул и с наслаждением на короткий миг закрыл глаза". Ему тогда было трудно держать на прицеле бегающие фигурки врагов еще и потому, что солнечные лучи били прямо под каску. Во время нападения самолетов врага Николая контузило, и он потерял сознание. Вокруг шел ожесточенный бой. Из последних сил держались оставшиеся в живых бойцы. Немцы были совсем близко. И контуженный Николай, которого одолевали тошнота, головокружение, старческая слабость, вставил в оружие новый диск и стал стрелять, "властно движимый двумя самыми могучими желаниями: жить и биться до последнего". Шолохов показывает динамику его чувств в этом состоянии. Когда он понял, что пришло подкрепление и атака немцев будет отбита, он застонал и заплакал от ярости и досады на собственное бессилие и от счастья, что высоту отстояли и трижды проклятый враг бежит. После этого он впал в "долгое и беспамятство". Мы узнаем из внутреннего монолога Лопахина, что Стрельцов должен быть в госпитале. Однако, когда Петр подошел к своим он увидел Николая, который после того, как ему стало несколько лучше и тошнота, ушел из медсанчасти, чтобы продолжать воевать. Контузия не Николай еще ничего не слышал, понимал только письменную речь, стал заикаться. Он объяснил, что не мог покинуть полк, когда товарищам трудно и их мало осталось. " Драться рядом с товарищами ведь можно и глухому". Таков человек, сражающийся за Родину, Николай Стрельцов.
Объяснение:
Первый ученик: Сложный день.
Второй ученик: Да, зато на завтра мало задали! Пойдем ко мне сегодня, брат приехал - книжку привез интересную.
Третий ученик: Везет вам, а мне домой быстрее надо, у меня мама сегодня уборку затеяла.
Четвертый ученик: Да, не повезло тебе, я вот вчера все убрала.
Пятый ученик: Смотрите, вороны! Коля, Коля, там твоего нет вороненка?
Коля: Есть, вон он, на второй ветке.
Второй ученик: Будем кормить сегодня?
Коля (снимает шапку и машет ей) : Конечно!
Птица слетает, ученики кормят вороненка, лыжник подходит ближе.
Лыжник (удивленно) : Первый раз вижу, чтобы дикая птица не боялась человека.
Коля: А он не дикий, он домашний. Я его летом подобрал, он из гнезда выпал. Я ему в сенях закуток сделал, кормил его, он меня даже узнавал. А когда окреп, я его стал выпускать. Но он все равно возвращался, чтобы я его покормил. А потом вот прибился к стае осенью. Но меня не забывает, как только увидит, так сразу летит на плечо. Я поэтому всегда с собой хлеб ношу, мало ли где встречу его. Жаль, что всех их так не накормишь. (кивает в сторону ворон)