Мое отношение к Онегину противоречиво и меняется по мере развития сюжета. Онегин-эгоист, скучающий, каким мы видим его в первых главах романа, симпатии, разумеется, вызвать не может. А Онегин, читающий мораль влюбленной Татьяне, вызывает негодование. Как легко он может причинить зло людям! И как легко он отнять жизнь у другого человека, опасаясь мнимого осуждения общества, которое чуждо ему. Разве в этих сценах Онегин вызвать сочувствие?
Но по мере того как в душе Онегина происходит обновление, мое отношение к нему меняется. Мне уже жаль его, жаль как человека по сути своей благородного. Личное несчастье, крушение всех его надежд — это расплата за всю его бесцельно прожитую жизнь. Быть может, это приведет его на правильный путь?
Для Пушкина критерий ценности человека заключается, во-первых, в стремлении к свободе, личной и общественной; во-вторых, в стремлении к творчеству, восприимчивости поэзии, искусства (непреодолимая страсть творить всегда была для Пушкина положительным признаком); в-третьих, в любви, красоте духа, его высоком стремлении. Свобода, творчество, любовь — три стихии духа, три страсти, делающие человека существом поистине благородным, три сферы активности, наполняющие жизнь значением и смыслом. Все они могли быть доступны Онегину, но все они подавлены в нем его окружением, воспитанием, условиями жизни.
Вина Онегина — невольная, трагическая. Это вина общества, которое так несправедливо устроено. Евгений Онегин не нашел своего места в жизни. Он оторвался от светского общества, но не примкнул ни к какому другому. "Светская жизнь не убила в Онегине чувства, а только охолодила к бесплодным страстям и мелочным развлечениям… Онегин не любил расплываться в мечтах, больше чувствовал, нежели говорил, и не всякому открывался. Озлобленный ум есть тоже признак высшей натуры… но силы этой богатой натуры остались без приложения, жизнь без смысла", — писал об Онегине В. Г. Белинский.
У бiднотi та на родинi , краше нiж у хоромах на чужині.
Краще в ріднім краї милім
Полягти кістьми, сконати,
Ніж в землі чужій, ворожійВ славі й шані пробувати!