Одним из второстепенных образов произведения является Семен Константинович Двоекуров. Семен Константинович был советником, и служил на государственной службе. Недавно он приехал в Глупово после снятия с должности Брудастого. Он стал новым градоначальником городка. До перевода в Глупово он был штатским советником. Герой был очень высоким человеком. После вступления в должность он показал себя в качестве смелого новатора. Работа Семена была плодотворной. В Глупово он служил 8 лет. И все эти годы были лучшими временами для глуповцев.
На службе герой проявляет полную ответственность и серьезность. Кроме того Семен Константинович был настойчивым человеком и всегда доводил дела до конца. На второй год службы градоначальник полностью перестроил 2 главные улицы и открыл завод по производству пива и меда. Кроме того герой открыл в городе плантацию по выращиванию лаврового листа и горчицы. Все жители стали употреблять лавровый лист и горчицу. Каждая семья ставила на стол травяные пряности. Развитие плантации отрыло путь к внешней торговле. Двоекуров заставлял людей есть горчицу. А те, кто не слушал приказы, были сосланы в Сибирь. Кроме ссылки жителей подвергали всяческим розгам.
Двоекуров увлекался науками и попытался открыть в городе научную академию, но все безуспешно. Градоначальник издал особы закон. По этому закону розгам подвергались только те, которые перечили приказам правления. Семен Константинович был женат на Лукерье Терентьевой. По сравнению с другими градоначальниками Двоекуров отличался проницательностью и умом. В 1770 году градоначальник умирает. После его смерти жители перестают есть острые пряности. А в плантации вместо горчицы начали выращивать капусту и горох.
В главе про Двоекурова автор описал эпоху Александра I, начавшего либеральную войну. По словам автора, больше данных о Двоекурове не сохранилось. Исчезновение летописи о жизни градоначальника стали причиной начала исследовательских работ.
Источник: Образ и характеристика Двоекурова в романе История одного города Салтыкова-Щедрина
Во второй половине семидесятых годов покойный Каблиц написал статью 'Ум и чувство, как факторы прогресса' [1], в которой, ссылаясь на Спенсера, доказывал, что в поступательном движении человечества главная роль принадлежит чувству, а ум играет второстепенную и к тому же совершенно подчиненную роль. Каблицу возражал один 'почтенный социолог' [2], выразивший насмешливое удивление по поводу теории, ставившей ум 'на запятки'. 'Почтенный социолог' был, разумеется, прав, защищая ум. Однако он был бы гораздо более прав, если бы, не касаясь сущности поднятого Каблицем вопроса, показал, до какой степени невозможна и непозволительна была самая его постановка. В самом деле, теория 'факторов' неосновательна уже и сама по себе, так как она произвольно выделяет различные стороны общественной жизни и ипостазирует их, превращая их в особого рода силы, с разных сторон и с неодинаковым успехом влекущие общественного человека по пути прогресса. Но еще более неосновательна эта теория в том виде, какой она получила у Каблица, превращавшего в особые социологические ипостаси уже не те или другие стороны деятельности общественного человека, а различные области индивидуального сознания. Это поистине геркулесовы столбы абстракции; дальше идти некуда, потому что дальше начинается комическое царство вполне уже очевидного абсурда. Вот на это-то и следовало 'почтенному социологу' обратить внимание Каблица и его читателей. Обнаружив, в какие дебри абстракция завело Каблица стремление найти господствующий 'фактор' в истории, 'почтенный социолог', может быть, невзначай сделал бы кое-что и для критики самой теории факторов. Это было бы очень полезно всем нам в то время. Но он оказался не на высоте при-
Свою статью Добролюбов посвятил пьесе Островского “Гроза”. Он отмечает, что драматург “обладает глубоким пониманием русской жизни”. Говоря о других критиках, Добролюбов упрекает их в том, что у них “отсутствует прямой взгляд на вещи”.
Далее он пишет о том, что драма “Гроза” не соответствует классическим требованиям, она “…не выполняет своего высокого назначения. Все действие идет вяло и медленно… язык, которым говорят действующие лица, превосходит всякое терпение благовоспитанного человека”. Этим утверждением он хочет показать, что нельзя подходить к анализу произведения с привычной точки зрения. “Истина не в диалектических тонкостях, а в живой правде того, о чем рассуждаете”. Критик определяет пьесы Островского как “пьесы жизни” “…у него на первом плане является всегда общая обстановка жизни. Он не карает ни злодея, ни жертву… И вот почему мы никак не решаемся считать ненужными и лишними те лица пьес Островского, которые не участвуют прямо в интриге…”
Добролюбов подробно разбирает реплики героев “темного царства”, говорящие об их душевном состоянии: “… все как-то неспокойно, нехорошо им. Помимо их, не спросясь, выросла другая жизнь, с другими началами, и хотя она еще и не видна хорошенько, но уже посылает нехорошие видения темному произволу самодуров… к ним нет прежнего почтения и… при первой возможности их бросят”.
“Решительный, цельный русский характер, действующий в среде Диких и Кабановых, является у Островского в женском типе”. “Характер Катерины … составляет шаг вперед во всей нашей литературе”. “Катерина – луч света в темном царстве. В трагическом конце … дан страшный вызов самодурной силе…”
Пьеса “… производит впечатление менее тяжкое и грустное… В “Грозе” есть даже что-то освежающее и ободряющее”. Это “что-то” и есть, по мнению Добролюбова, фон пьесы , показывающий шаткость и близкий конец самодурства Диких.