ответ:Это было давно, в той жизни, которая «не вернётся уже вовеки». Рассказчик шёл по большой дороге, а впереди, в небольшой берёзовой роще, мужики косили траву и пели.
Рассказчика окружали поля «серединной, исконной России».
Казалось, что нет, да никогда и не было, ни времени, ни деления его на века, на годы в этой забытой — или благословенной — богом стране.
Косцы шли издалека «по нашим, орловским местам» в ещё более плодородные степи, по дороге справляться с обильным сенокосом. Они были дружны, беззаботны и «охочи к работе». От местных косцов они отличались говором, обычаями и одеждой.
Неделю назад они косили в ближнем от поместья рассказчика лесу. Проезжая мимо, он видел, как косцы «заходили на работу» — пили родниковую воду, становились в ряд и пускали косы широким полукругом. Когда рассказчик возвращался, косцы ужинали. Он заметил, что они едят «страшные своим дурманом грибы-мухоморы», сваренные в котелке. Рассказчик ужаснулся, а косцы, смеясь, сказали: «Ничего, они сладкие, чистая курятина!».
Теперь они пели, а рассказчик слушал и не мог понять, «в чём такая дивная прелесть их песни». Прелесть была в кровном родстве, которое чувствовал рассказчик между собой и этими косцами, едиными с окружающей их природой.
И ещё в том была ... прелесть, что эта родина, этот наш общий дом была — Россия, и что только её душа могла петь так, как пели косцы в этом откликающемся на каждый их вздох берёзовом лесу.
Пение было похоже на единый вздох сильной молодой груди. Так непосредственно и легко пелось только в России. Косцы шли, без малейших усилии «обнажая перед собой поляны» и выдыхали песню, в которой «расставались с родимой сторонушкой», тосковали и прощались перед гибелью, но всё-таки не верили «в эту безнадёжность». Они знали, что не будет настоящей разлуки, пока над ними «родное небо, а вокруг — беспредельная Русь свободная и полная сказочных богатств.
Плакал в песне добрый молодец, и заступалась за него родная земля, выручали его звери и птицы, получал он ковры-самолёты и шапки-невидимки, текли для него молочные реки и разворачивались скатерти-самобранки. Улетал он из темницы ясным соколом, и прятали его от врагов дебри дремучие.
И ещё было в этой песне то, что чувствовал и рассказчик, и косцы: бесконечное счастье. Эти далёкие дни ибо ничто не вечно, Отказались от своих детей «древние заступники ... поруганы молитвы и заклятия, иссохла Мать-Сыра-Земля». Наступил конец, «предел божьему прощению».
Объяснение:
Я так его написал:
Мцыри – человек, близкий к природе, особенно ее бурными проявлениями: «О, я как брат обняться с бурей был бы рад» . Он бежал из монастыря во время грозы, когда испуганные монахи «ниц лежали на земле» . Все действия и поступки Мцыри — это образец несгибаемости духа и силы характера. Он ищет свою родину, даже не зная, где она находится, он владеет собой в любой ситуации, не обращает ни малейшего внимания на то, что он голоден, что ему приходится спать прямо на земле.
Мцыри вырос непри к жизни и воле, в этом его трагическая беда. Пораженный видом девушки-грузинки недавний затворник, опасаясь погони, не решается войти в ее дом и утолить голод. Он «дорогою прямой пустился, робкий и немой» и скоро потерял дорогу.
Только вне монастыря Мцыри живет, хоть и короткой, но полной жизнью. Только эти дни он называет блаженством. Герой горячо любит родину и хочет сражаться за ее свободу. Автор с несомненной симпатией воспевает воинственные мечты юноши. В душе Мцыри — настоящий воин, хотя ему и не довелось участвовать в битвах. Как и прежде, он бы «рай и вечность променял» за несколько минут жизни «между крутых и темных скал» , где он играл ребенком.
В конце поэмы Мцыри умирает, как барс, достойно проиграв в борьбе, перед лицом «торжествующего врага» - судьбы. Но даже после победы судьбы Мцыри не смиряется с этим, в его словах есть угроза, продолжается борьба, борьба за жизнь.
Алеко- молодой парень, утомлённый городской жизнью и суетой, попадает в цыганский табор в поисках воли и свободы. Он влюбляется в Земфиру, старается измениться и принять её образ жизни. Но после измены Земфиры вся его жизненная идиллия и гармония рушится. Его бывшие привычки и моральные устои дают о себе знать. Самолюбие Алеко оскорблено, его сердце терзают ревность и потребность мести. Алеко волен как племя цыган, но нет радости, нет покоя, наоборот, нарастет чувство печали, тоски, тревоги. Он страдает от внутренних противоречий, которые вызваны невозможностью отбросить все ценности цивилизованного общества, смирить свои страсти. И так, в понимании свободы Алеко должен быть нацелен только на себя, Алеко нужна свобода только для него. Т. е. у Алеко индивидуалистическое понимание свободы. Старик же цыган признает естественное право каждого человека на свободу.