Деревня Обломовка играет важнейшую роль в жизни Ильи Обломова, главного героя знаменитого романа И. А. Гончарова "Обломов".
Интересы обломовцев сосредоточились на их собственной натуре и жизни. Они жили, думая, что иначе и нельзя жить, и были счастливы. Баре никогда здесь не вставали с зарей, никто не работал до изнеможения. В их жизни было три главных события: рождение, свадьба и похороны.
Раньше жизнь в Обломовке всегда была похожа на праздник. Жители деревни (и хозяева, и крестьяне) никогда не любили работать: "...Обломовка: там вечный праздник! Там сбывают с плеч работу, как иго; там барин не встает с зарей и не ходит по фабрикам около намазанных салом и маслом колес и пружин...»
Я часто задумываюсь: с чего начинается Родина? С дома, в котором, я вырос, с теплых рук матери, которые меня обнимают и ласкают, со строгого взгляда отца, когда я учился держать в руках ложку, чтобы есть? Или от солнца, смотреть на которое невозможно, и оно проявляет себя только красными всполохами на закрытых веках, или солнечными зайчиком, бегающим в зеленой листве деревьев? А может, с с бесконечного неба – опрокинутой голубой чашки, и звезд, которые ведут сквозь ночь даже самого заплутавшего странника?
Я думаю, что Родина начинается именно с таких впечатлений, когда удивляешься миру, и понимаешь, что место, где ты родился, является совершенно уникальным и неповторимым. Связь с родной землей и родным краем остается с нами на всю жизнь, и я считаю, что даже уехав далеко-далеко, и устроившись в жизни, я все равно буду скучать по Родине и считать её лучшим местом на всем земном шаре. Потом образ родного края формируется в нашем сознании при книг. Помню, как еще совсем маленьким я слушал сказки Пушкина, и был совершенно ими очарован. Русские народные сказки тоже были одними из моих любимых, такими они остаются и по сегодняшний день. В начальной школе нас научили считать и писать, я никогда не забуду свой первый звонок, потому что для меня это тоже образ Родины.
Уже сейчас я прочитал в учебниках о подвигах наших солдат, которые умирали, храбро сражаясь за родную землю. Они делали это для того, чтобы мы могли жить в этой стране, могли радоваться и любить свой родной край так же сильно, как нам это завещали делать наши предки.
До конца дней своих я не забуду этого страшного пути. Освещённые луной прогалины я обходил по самым краям, стараясь держаться в густой тени; в джунглях то и дело замирал от страха, слыша треск веток, сквозь которые пробирался какой-нибудь зверь. Огромные тени возникали передо мной и снова исчезали, бесшумно скользя на мягких лапах. Я часто останавливался с твёрдым намерением повернуть обратно, и всякий раз гордость побеждала страх и гнала меня вперёд, к намеченной цели. У меня пронеслось в голове: где же я видел этого урода с круглой спиной, усаженной треугольными зубцами, с маленькой птичьей головкой, опущенной почти до самой земли? И вдруг вспомнил. Это же стегозавр, которого Мепл-Уайт запечатлел на страницах своего альбома, то чудовище, которым прежде всего заинтересовался Челленджер. Вот он передо мной — может быть, тот самый зверь, что повстречался американскому художнику. Земля содрогалась под его страшной тяжестью, воду он лакал так громко, что эти звуки, казалось, будили ночь. Минут пять стегозавр стоял совсем рядом со мной. Стоило мне протянуть руку, и я бы коснулся этих отвратительных зубцов, вздрагивавших при каждом его движении. Напившись, чудовище побрело прочь и скрылось среди камней.Я вынул часы — была половина третьего, самое время возвращаться в лагерь. Обратный путь не вызывал у меня никаких сомнений, так как я шёл сюда, держась левого берега ручья, а ручей вливался в центральное озеро в нескольких шагах от моего наблюдательного пункта. Итак, я в самом лучшем расположении духа зашагал к лагерю, гордясь результатами своей ночной прогулки и теми новостями, которые преподнесу товарищам. Конечно, самая важная новость — это освещённые изнутри пещеры, где, по всей вероятности, живёт какое-то племя троглодитов. Но мои наблюдения над центральным озером тоже кое-чего стоят. Я могу удостоверить, что оно полно живых существ, и, кроме того, опишу несколько новых видов доисторических сухопутных животных, не встречавшихся нам до сих пор. Не много найдётся людей на свете, думал я, которые за одну ночь — и какую необычайную ночь! — смогли бы внести столь ценный вклад в сокровищницу человеческих знаний.Поглощённый своими мыслями, я медленно поднимался вверх по склону и уже был примерно на полпути к лагерю, когда послышавшиеся сзади странные звуки вернули меня к действительности. Это было нечто среднее между храпением и рёвом — глухим, низким и грозным. По-видимому, вблизи появился какой-то зверь, но в темноте ничего нельзя было разглядеть. Я прибавил шагу и, пройдя ещё с полмили, снова услышал те же звуки. На сей раз они были гораздо громче и страшнее. Сердце замерло у меня в груди при мысли, что за мной кто-то гонится. Я весь похолодел и почувствовал, как волосы встали дыбом у меня на голове. Пусть эти чудовища рвут друг друга на куски, такова борьба за существование, но чтобы они нападали на современного человека, охотились за владыкой мира — с этой страшной мыслью я не мог примириться. Передо мной снова возникло это страшное видение из дантова «Ада» — залитая кровью морда, освещённая на миг горящей веткой лорда Джона. Я стоял, глядя во все глаза назад, на залитую луной тропинку, и колени у меня подгибались от страха. Такое может только присниться: тишина, серебристые лунные блики на прогалинах, чёрные пятна кустов. И вдруг эту грозную тишину снова прорезало то же низкое, гортанное рычание. Оно звучало ещё громче, ещё ближе. Сомнений быть не могло; меня кто-то выслеживал, и расстояние между мной и моим преследователем сокращалось с каждой минутой.
Интересы обломовцев сосредоточились на их собственной натуре и жизни. Они жили, думая, что иначе и нельзя жить, и были счастливы. Баре никогда здесь не вставали с зарей, никто не работал до изнеможения. В их жизни было три главных события: рождение, свадьба и похороны.
Раньше жизнь в Обломовке всегда была похожа на праздник. Жители деревни (и хозяева, и крестьяне) никогда не любили работать: "...Обломовка: там вечный праздник! Там сбывают с плеч работу, как иго; там барин не встает с зарей и не ходит по фабрикам около намазанных салом и маслом колес и пружин...»