Ранним исследователям литературной деятельности Гоголя представлялось, писал А. Н. Пыпин, что его творчество разграничивается на два периода: первый, когда он служил «прогрессивным стремлениям» общества, и второй, когда он стал религиозно-консервативным.
Другой подход к изучению биографии Гоголя, включавший, среди прочего, анализ его переписки, раскрывавшей его внутреннюю жизнь, позволил исследователям прийти к выводу, что как, по-видимому, ни противоположны мотивы его повестей, «Ревизора» и «Мёртвых душ», с одной стороны, и «Выбранных мест» — с другой, в самой личности писателя не было того перелома, какой в ней предполагался, не было брошено одно направление и принято другое, противоположное; напротив, это была одна цельная внутренняя жизнь, где уже в раннюю пору были задатки позднейших явлений, где не прекращалась основная черта этой жизни — служение искусству; но эта личная жизнь была осложнена внутренним взаимным оспариванием поэта-идеалиста, писателя-гражданина и последовательного христианина[8].
О свойствах своего таланта сам Гоголь говорил: «У меня только то и выходило хорошо, что взято было мной из действительности, из данных, мне известных». При этом изображённые им лица не были просто повторением действительности: они были целыми художественными типами, в которых была глубоко понята человеческая природа. Его герои чаще, чем у кого-либо другого из русских писателей, становились именами нарицательными.
Другая личная черта Гоголя заключалась в том, что с самых ранних лет, с первых проблесков молодого сознания его волновали возвышенные стремления, желание послужить обществу чем-то высоким и благотворным; с ранних лет ему было ненавистно ограниченное самодовольство, лишённое внутреннего содержания, и эта черта сказалась потом, в 1830-х, сознательным желанием обличать общественные язвы и испорченность, и она же развилась в высокое представление о значении искусства, стоящего над толпой как высшее просветление идеала…
Как я знаю Гоголь впервые проявил свои в Полтавском училище. Там он был участником почти в каждой театральной постановке. Но театр полюбил он ещё в детстве.
События происходят в губернском городе. Чтобы дать представление о здешней жизни, писатель знакомит нас с семьей Туркиных, «самой образованной и талантливой» во всем городе, по мнению местных жителей. Чехов доверяет читателю и, как всегда, избегает прямых оценок. Но, постепенно узнавая членов этой семьи, мы понимаем, как они, в сущности, бездарны и скучны: весь талант Ивана Петровича заключается в том, что он говорит «на своем необыкновенном языке, давно уже вошедшем у него в привычку: большинский, недурственно, покорчило вас благодарю...». Жена Ивана Петровича, Вера Иосифовна, пишет романы, которые изображают то, чего нет и не может быть в действительности.
События происходят в губернском городе. Чтобы дать представление о здешней жизни, писатель знакомит нас с семьей Туркиных, «самой образованной и талантливой» во всем городе, по мнению местных жителей. Чехов доверяет читателю и, как всегда, избегает прямых оценок. Но, постепенно узнавая членов этой семьи, мы понимаем, как они, в сущности, бездарны и скучны: весь талант Ивана Петровича заключается в том, что он говорит «на своем необыкновенном языке, давно уже вошедшем у него в привычку: большинский, недурственно, покорчило вас благодарю...». Жена Ивана Петровича, Вера Иосифовна, пишет романы, которые изображают то, чего нет и не может быть в действительности.
Другой подход к изучению биографии Гоголя, включавший, среди прочего, анализ его переписки, раскрывавшей его внутреннюю жизнь, позволил исследователям прийти к выводу, что как, по-видимому, ни противоположны мотивы его повестей, «Ревизора» и «Мёртвых душ», с одной стороны, и «Выбранных мест» — с другой, в самой личности писателя не было того перелома, какой в ней предполагался, не было брошено одно направление и принято другое, противоположное; напротив, это была одна цельная внутренняя жизнь, где уже в раннюю пору были задатки позднейших явлений, где не прекращалась основная черта этой жизни — служение искусству; но эта личная жизнь была осложнена внутренним взаимным оспариванием поэта-идеалиста, писателя-гражданина и последовательного христианина[8].
О свойствах своего таланта сам Гоголь говорил: «У меня только то и выходило хорошо, что взято было мной из действительности, из данных, мне известных». При этом изображённые им лица не были просто повторением действительности: они были целыми художественными типами, в которых была глубоко понята человеческая природа. Его герои чаще, чем у кого-либо другого из русских писателей, становились именами нарицательными.
Другая личная черта Гоголя заключалась в том, что с самых ранних лет, с первых проблесков молодого сознания его волновали возвышенные стремления, желание послужить обществу чем-то высоким и благотворным; с ранних лет ему было ненавистно ограниченное самодовольство, лишённое внутреннего содержания, и эта черта сказалась потом, в 1830-х, сознательным желанием обличать общественные язвы и испорченность, и она же развилась в высокое представление о значении искусства, стоящего над толпой как высшее просветление идеала…