Я живу в многоэтажке на последнем этаже, где ни мышки, ни букашки, утром облаков барашки и машина в гараже. Город томен, сыт и сладок, только скучен под луной. Книги пухнут от закладок. Где-то рядом мир загадок, неисследованный мной. Там живёт одна колдунья, то стара, то молода, то великая вещунья, то бесхитростная лгунья, её дни - мои года.
И на закате первой же метлой, вскочив с кровати, мчусь к тебе домой.
У неё за домом поле, серебрёное росой, одурев - от счастья, что ли - я опять сорвусь на волю окрылённой и босой. В пруд нырну - пугну русалку, выйду к буйному костру. горит - не жалко. Сумасшедшая весталка сушит косы на ветру. Вдруг махнёт рукой небрежно, разгоняя облака. Поглядит лукаво, нежно, словно небо безмятежна, словно звёзды далека.
А на рассвете первой же метлой с другой планеты я лечу домой.
Я живу в многоэтажке на последнем этаже, где ни мышки, ни букашки, утром облаков барашки и машина в гараже. Город томен, сыт и сладок, только скучен под луной. Книги пухнут от закладок. Где-то рядом мир загадок, неисследованный мной. Там живёт одна колдунья, то стара, то молода, то великая вещунья, то бесхитростная лгунья, её дни - мои года.
И на закате первой же метлой, вскочив с кровати, мчусь к тебе домой.
У неё за домом поле, серебрёное росой, одурев - от счастья, что ли - я опять сорвусь на волю окрылённой и босой. В пруд нырну - пугну русалку, выйду к буйному костру. горит - не жалко. Сумасшедшая весталка сушит косы на ветру. Вдруг махнёт рукой небрежно, разгоняя облака. Поглядит лукаво, нежно, словно небо безмятежна, словно звёзды далека.
А на рассвете первой же метлой с другой планеты я лечу домой.
на последнем этаже,
где ни мышки, ни букашки,
утром облаков барашки
и машина в гараже.
Город томен, сыт и сладок,
только скучен под луной.
Книги пухнут от закладок.
Где-то рядом мир загадок,
неисследованный мной.
Там живёт одна колдунья,
то стара, то молода,
то великая вещунья,
то бесхитростная лгунья,
её дни - мои года.
И на закате
первой же метлой,
вскочив с кровати,
мчусь к тебе домой.
У неё за домом поле,
серебрёное росой,
одурев - от счастья, что ли -
я опять сорвусь на волю
окрылённой и босой.
В пруд нырну - пугну русалку,
выйду к буйному костру.
горит - не жалко.
Сумасшедшая весталка
сушит косы на ветру.
Вдруг махнёт рукой небрежно,
разгоняя облака.
Поглядит лукаво, нежно,
словно небо безмятежна,
словно звёзды далека.
А на рассвете
первой же метлой
с другой планеты
я лечу домой.