ТЕКСТ ЗАДАНИЯ Как обрабатывали первые металлические руды? D. Покупали готовую руду А. Первые плавки проводились на костре С. Руду сразу добывали жидкой В. Руду не обрабатывали
Иван — крестьянский сын и чудо-юдо» — одна из моих самых любимых сказок, и Иван — герой, достойный подражания. Ему не занимать смелости. Самый младший в семье, он без тени страха идет биться с невиданным чудищем, которое разоряло его родную землю, предавая людей лютой смерти. Когда добры молодцы приехали на калиновый мост, чтобы встретить чудо-юдо, два старших брата просто-напросто завалились спать и «ухом не повели», в то время как Иван две ночи подряд бился с многоголовыми чудищами и побеждал их. Но главная битва была еще впереди. Когда Иван пошел в дозор в третью ночь, из реки выехало самое старшее и самое страшное чудо-юдо: «Все двенадцать голов свистят, все двенадцать голов огнем-пламенем дышат». Свои срубленные во время битвы головы чудище прижигало огненным пальцем, и прирастали они обратно, будто с плеч и не падали.
По плечи вогнал чудо-юдо в землю Ивана, снова оставшегося без нерадивых братьев. Но смекалка и боевая доблесть не подвели крестьянского сына, он «приловчился и отсек чуду-юду огненный палец», а после этого «давай рубить ему головы». И жены чудо-юдовы, и ужасная змеиха-мать не ушли от расплаты за свои черные дела. Не их ни хитрость, ни коварство. «С тех пор все чуда-юда да змеи в том краю повывелись — без страху люди жить стали».
Читая сказку, я понимаю, что чудо-юдо — это воплощение зла, но понимаю также, что есть еще зло, не менее страшное. Это такие отрицательные черты характера, как леность, безответственность, глупость, неосторожность, которые ярко проявились в образе старших братьев. Думаю, что эта битва впредь будет хорошей наукой и им, и нам
Среди других играющих детей Она напоминает лягушонка. Заправлена в трусы худая рубашонка, Колечки рыжеватые кудрей Рассыпаны, рот длинен, зубки кривы, Черты лица остры и некрасивы. Двум мальчуганам, сверстникам её, Отцы купили по велосипеду. Сегодня мальчики, не торопясь к обеду, Гоняют по двору, забывши про неё, Она ж за ними бегает по следу. Чужая радость так же, как своя, Томит её и вон из сердца рвётся, И девочка ликует и смеётся, Охваченная счастьем бытия.
Ни тени зависти, ни умысла худого, Ещё не знает это существо. Ей всё на свете так безмерно ново, Так живо всё, что для иных мертво! И не хочу я думать, наблюдая, Что будет день, когда она, рыдая, Увидит с ужасом, что посреди подруг Она всего лишь бедная дурнушка! Мне верить хочется, что сердце не игрушка, Сломать его едва ли можно вдруг! Мне верить хочется, что чистый этот пламень, Который в глубине её горит, Всю боль свою один переболит, И перетопит самый тяжкий камень! И пусть черты её нехороши, И нечем ей прельстить воображенье,- Младенческая грация души, Уже сквозит в любом её движенье. А если это так, то, что есть красота, И почему её обожествляют люди? Сосуд она, в котором пустота, Или огонь, мерцающий в сосуде?
