В первом стихотворении, георгины - прекрасные цветы, которые выделяются в прекрасном и знакомом поэту саду. В отрывке стихотворения с любовью описан знакомый сад, в которым цветут пёстрые георгины.
Во втором отрывке присутствует грусть и печаль, которую можно почувствовать в словах: туманен, донят, холодом и равнодушно. А образ завершают яркие цветы георгины, которые выделяются в отрывке. Представляя серый сад и яркие цветы, которые падают на землю.
В третьем отрывке, георгины - словно последний луч. Они яркие и прекрасные, но навевают на автора грусть.
В четвёртом отрывке, георгины надменны и прекрасны. В отрывке, автор представляет их как гордые и великолепные, яркие цветы. Которые он одаряет надменностью, словно они звёзды.
В последнем отрывке, который имеет грустный оттенок, яркость георгин сравнивается с ядовитостью на "сером фоне".
Во всех отрывках, георгины яркие и прекрасные цветы, которые привлекают внимание и воспринимаются настроением по-разному. В отрывках георгины "Яркие и ядовитые", "Прекрасные и надменные". Они, цветы, которые выделяются и дополняют образ отрывков.
По развитию сюжета кажется, что маляр проснется и мальчишек отлупит. Но маляр оказался добрым и снисходительным человеком. Под напускной грубостью крылась ласковость и нежность по отношению к детским шалостям. "Маляр оттрепал Ваську и грозил окунуть в ведерко, но скоро развеселился, гладил по спине Ваську и приговаривал: ― А ты не реви, дурашка. Такой же растет у меня в деревне. Что хозяйской краски извел, ду-ра… да еще ревет!. . С того случая маляр сделался нашим другом. Он пропел нам песенку и про темный лес, как срубили сосенку, как «угы-на-ли добра-молодца в чужу-дальнюю сы-торонушку… » Хорошая была песенка. И так жалостливо пел он ее, что думалось мне, ― не про себя ли и пел ее? Пел и еще песенки ― про «темную ноченьку, осеннюю» , и про «березыньку» и еще ― про «поле чистое» … Впервые тогда, на крыше сеней, почувствовал я неведомый мне дотоле мир, ― тоски и раздолья, ― таящийся в русской песне, неведомую в глубине своей душу родного мне народа, нежную и суровую, прикрытую грубым одеянием. Тогда, на крыше сеней, в ворковании сизых голубков, в унылых звуках маляровой песни, приоткрылся мне новый мир ― и ласковой и суровой природы русской, в котором душа тоскует и ждет чего-то… Тогда-то, на ранней моей поре, ― впервые, может быть, ― почувствовал я силу и красоту народного слова русского, мягкость его и ласку, и раздолье. Просто пришло оно и ласково легло в душу. Потом ― я познал его: крепость его и сладость. И все узнаю его"…
краткое устойчивое выражение