В день тридцатилетия личной жизни Вощеву дали расчет с небольшого механического завода, где он добывал средства для своего существования. В увольнительном документе ему написали, что он устраняется с производства вследствие роста слабосильности в нем и задумчивости среди общего темпа труда. Вощев взял на квартире вещи в мешок и вышел наружу, чтобы на воздухе лучше понять свое будущее. Но воздух был пуст, неподвижные деревья бережно держали жару в листьях, и скучно лежала пыль на безлюдной дороге -- в природе было такое положение. Вощев не знал, куда его влечет, и облокотился в конце города на низкую ограду одной усадьбы, в которой приучали бессемейных детей к труду и пользе. Дальше город прекращался -- там была лишь пивная для отходников и низкооплачиваемых категорий, стоявшая, как учреждение, без всякого двора, а за пивной возвышался глиняный бугор, и старое дерево росло на нем одно среди светлой погоды. Вощев добрел до пивной и вошел туда на искренние человеческие голоса. Здесь были невыдержанные люди, предававшиеся забвению своего несчастья, и Вощеву стало глуше и легче среди них. Он присутствовал в пивной до вечера, пока не зашумел ветер меняющейся погоды; тогда Вощев подошел к открытому окну, чтобы заметить начало ночи, и увидел дерево на глинистом бугре -- оно качалось от непогоды, и с тайным стыдом заворачивались его листья. Где-то, наверно в саду совторгслужащих, томился духовой оркестр: однообразная, несбывающаяся музыка уносилась ветром в природу через приовражную пустошь, потому что ему редко полагалась радость, но ничего не мог совершить равнозначного музыке и проводил свое вечернее время неподвижно. После ветра опять настала тишина, и ее покрыл еще более тихий мрак. Вощев сел у окна, чтобы наблюдать нежную тьму ночи, слушать разные грустные звуки и мучиться сердцем, окруженным жесткими каменистыми костями
1)я думаю, что, когда автор подбирает эпиграф к своему произведению, он проделывает кропотливую работу. ведь эпиграф — это своего рода ключ, с которого читатель может глубже проникнуть в содержание произведения, а иногда даже постигнуть то, что автор хотел сказать между строк. в качестве эпиграфа к своей бессмертной комедии н. в. гоголь взял известную народную пословицу: “на зеркало неча пенять, коли рожа крива”. гоголь придавал пословицам огромное значение: “ них всё есть: издевка, насмешка, попрек, словом — шевелящее и задевающее за живое”. интересно, что эпиграф появился не сразу, а только через шесть лет после выхода комедии в свет. он стал ответом гоголя многочисленным критикам, которые буквально обрушились и на саму пьесу, и на ее автора. вероятно, они узнали в героях комедии себя. ведь гоголь вывел на сцену практически все характеры. были вскрыты все общественные пороки, порожденные крепостническим строем, — взяточничество, казнокрадство, лень, угодничество и многие другие. гоголь показал их так ярко и убедительно, что комедия приобрела силу документа, обличающего существующий строй. критики обозлились не случайно: гоголь обладал даром обобщать свои наблюдения и создавать художественные типы, в которых каждый мог найти как свои черты, так и черты своих знакомых. так, многие российские почтмейстеры узнавали себя в шпекине. ведь они точно так же, как и он, вскрывали частные письма и посылки твии театра на зрителей, гоголь писал: «нет выше того потрясения, которое производит на человека совершенно согласованное согласье всех частей между собой, которое доселе мог только слышать он в одном музыкальном оркестре… »
Кабинет онегина в петербурге: изображу ль в картине верной уединенный кабинет, где мод воспитанник примерный одет, раздет и вновь одет? все, чем для прихоти обильной торгует лондон щепетильный и по волнам за лес и сало возит нам, все, что в париже вкус голодный, полезный промысел избрав, изобретает для забав, для роскоши, для неги модной, - всё украшало кабинет философа в осьмнадцать лет. янтарь на трубках цареграда, фарфор и бронза на столе, и, чувств изнеженных отрада, духи в граненом хрустале; гребенки, пилочки стальные, прямые ножницы, кривые, и щетки тридцати родов и для ногтей и для зубов. кабинет онегина в деревне: татьяна взором умиленным вокруг себя на всё глядит, и всё ей кажется бесценным, всё душу томную живит полу-мучительной отрадой: и стол с померкшею лампадой, и груда книг, и под окном кровать, покрытая ковром, и вид в окно сквозь сумрак лунный, и этот бледный полусвет, и лорда байрона портрет, и столбик с куклою чугунной под шляпой с пасмурным челом, с руками, сжатыми крестом. татьяна долго в келье модной как очарована . тексты перед вами, а сравнить уже не .
