Отношения этих двух юных сердец становятся не только нарушением семейных правил и норм, но и вызовом всей вековой традиции ненависти, той ненависти, из-за которой погибали многочисленные люди из родов Монтекки и Капулетти, на которых держались практически все государственные законы Вероны.
Утро в доме простаковой. всевластная рассматривает кафтан, сшитый крепостным тришкой. и хотя кафтан сшит «изряднехонько» , капризной барыне трудно угодить. «вор» , «воровская харя» , «болван» , «мошенник» - это наиболее мягкие эпитеты, которыми она награждает своих дворовых. частый гость в имении простаковых - ее брат скотинин, сама фамилия которого говорит о многом. сегодня он явился к сестре, чтобы назначить день «сговора» . дело в том, что простакова, ограбив дальнюю родственницу софью «на законном основании» , решила выдать ее за своего брата. мнения софьи притом, конечно же, не спрашивают! а вот и сын простаковой - митрофанушка, в характере которого отчетливо видны черты такого же крепостника, как его мать и дядя. но в некотором отношении он пошел даже далее матери. простакова по-своему любит сына, а недоросль бессердечен и груб с ней. однако он отлично понимает, кто настоящий хозяин, в доме, а потому неуклюже льстит матери: рассказывая свой сон, митрофан «жалеет» матушку, которая «так устала, колотя батюшку» . так начинается действие этой замечательной комедии д. и. фонвизина, и перед нами точно и ярко предстает жизнь помещичьей усадьбы в конце xviii века.
Недоросль-комедия не лиц,а положений.Её лица комичны,но не смешны,комичны,как роли,и вовсе не смешны,как люди. Все это - фальшивые ноты не комедии, а самой жизни, в ней разыгранной. Эта комедия - бесподобное зеркало. Фонвизину в ней как-то удалось стать прямо перед русской действительностью, взглянуть на нее просто, непосредственно, в упор, глазами, не вооруженными никаким стеклом, взглядом, не преломленным никакими точками зрения, и воспроизвести ее с безотчетностью художественного понимания. Срисовывая, что наблюдал, он, как испытанный художник, не отказывался и от творчества; но на этот раз и там, где он надеялся творить, он только копировал. Это произошло оттого, что на этот раз поэтический взгляд автора сквозь то, что казалось, проник до того, что действительно происходило; простая, печальная правда жизни, прикрытая бьющими в глаза миражами, подавила шаловливую фантазию, обыкновенно принимаемую за творчество, и вызвала к действию высшую творческую силу зрения, которая за видимыми для всех призрачными явлениями умеет разглядеть никем не замечаемую действительность. Стекло, которое достигает до невидимых простым глазом звезд, сильнее того, которое отражает занимающие досужих зрителей блуждающие огоньки. Что смешно в Недоросле, и одно ли и то же смешит в нем разные возрасты? Молодежь больше всего смеется, разумеется, над Митрофаном, героем драмы, неистощимым предметом смеха, нарицательным именем смешной несовершеннолетней глупости и учащегося невежества. Но да будет позволено немного заступиться за Митрофана: он слишком засмеян. Правда, он смешон, но не всегда и даже очень редко, именно только в лучшие минуты своей жизни, которые находят на него очень нечасто. В комедии он делает два дела: размышляет, чтобы выпутаться из затруднений, в которые ставит его зоологическая любовь матери, и поступает, выражая в поступках свои обычные чувства. Забавны только его размышления, а поступки - нисколько. По мысли автора, он дурак и должен рассуждать по-дурацки. Тут ничего смешного нет; грешно смеяться над дураком, и кто это делает, тот сам становится достойным предметом своего смеха. Однако на деле Митрофан размышляет по-своему находчиво и умно, только - недобросовестно и потому иногда невпопад, размышляет не с целью узнать истину или найти прямой путь для своих поступков, а чтобы только вывернуться из одной неприятности, и потому тотчас попадает в другую, чем и наказывает сам себя за софистическое коварство своей мысли. Это самонаказание и вызывает вполне заслуженный смех.
Отношения этих двух юных сердец становятся не только нарушением семейных правил и норм, но и вызовом всей вековой традиции ненависти, той ненависти, из-за которой погибали многочисленные люди из родов Монтекки и Капулетти, на которых держались практически все государственные законы Вероны.