Не стоит забывать про то, что практически все описанные в Тарасе Бульбе мужчины (кроме, может, жида) не идут ни в какое сравнение с тем, кого ты встречаешь в обычной жизни. Нужно понимать, что на сечи они не крестиком вышивали, а готовились массово убивать, напивались, отрубали руки (например, вору). Это суровые, смелые люди. И на их счету десятки а то и сотни жизней врагов (для них), которых они не из снайперской винтовки убивали, а рубили с плеча, забрызгивая себя кровью, перемешивали человеческие внутренности с грязью и землей.
Не уважили казаки чернобровых панянок, белогрудых, светлоликих девиц: у самых алтарей не могли они; зажигал их Тарас вместе с алтарями. Не одни белоснежные руки подымались из огненного пламени к небесам, сопровождаемые жалкими криками, от которых бы подвигнулась самая сырая земля и степная трава поникла бы от жалости долу. Но не внимали ничему жестокие казаки и, поднимая копьями с улиц младенцев их, кидали к ним же в пламя. «Это вам, вражьи ляхи, поминки по Остапе!» — приговаривал только Тарас.
На меня самое сильное впечатление произвёл эпизод возвращения домой купца Калашникова, когда он видит "простоволосую жену", которая рассказывает то, что с ней произошло. Она настолько напугана произошедшим, что это волнение передаётся читателю. Впечатление усиливается тем, что неизвестно, как отреагирует на её слова Калашников, так как сначала он приходит в праведный гнев и грозиться посадить её по замок, чтобы она "света белого не видела". Эти слова несправедливы, так как читатель догадывается, что она невиновна и сочувствует несчастной женщине.
Не уважили казаки чернобровых панянок, белогрудых, светлоликих девиц: у самых алтарей не могли они; зажигал их Тарас вместе с алтарями. Не одни белоснежные руки подымались из огненного пламени к небесам, сопровождаемые жалкими криками, от которых бы подвигнулась самая сырая земля и степная трава поникла бы от жалости долу. Но не внимали ничему жестокие казаки и, поднимая копьями с улиц младенцев их, кидали к ним же в пламя. «Это вам, вражьи ляхи, поминки по Остапе!» — приговаривал только Тарас.