Мальчик-француз пытался рассмотреть свое лицо в металлическом шлеме. Ему казалось, что с его внешностью что-то не то, что в его лице есть какой-то изъян. Ему было лет 15, и он был сыном Короля Бана Бенвикского. Его звали Ланселот. Он мечтал стал рыцарем, но обнаружил, что лицо его безобразно, и он похож на африканскую обезьяну.
Спустя три года он уже фехтовал лучше всех своих сверстников и лучше своего маэстро. Однажды к нему приехали экзаменаторы и задали ему несколько вопросов, и спустя неделю Ланселот с дядюшкой Скоком на странном корабле пересекали Ла-Манш.
После встречи с Королём Артуром его в первый же день произвели в рыцари.
Війна… Ви чуєте в цьому слові постріли? Автоматні черги? Або, може, дзвін мечів? Я чую в цьому слові звуки літаків, бомбардувань, жаркого бою; крики поранених, злісні голоси ворогів, дитячий плач і тихий-тихий звук падаючих сліз жінки, яка втратила коханого чоловіка.
Я бачу останні гіркі обійми перед відходом на війну. Бачу посмішки на обличчях солдатів, добродушних малих, які збираються «збігати» на війну і швидко повернутися додому. Бачу цинкові труни. Похоронки. І піт. І кров. І сльози. Здається, ось вам і формула будь-якої війни. Змішайте в потрібних пропорціях, щедро залийте горем і перемішайте. Готово.
Людство для чогось вигадало війну. Вигадало ще одну величезну несправедливість в світі, де її, справедливості, дуже часто не вистачає. За помахом руки людей, які не виходять на поля битви, на смерть йдуть тисячі і тисячі бійців, воїнів. Так було, наприклад, під час Великої Вітчизняної війни 1941-1945 рр.
З нашої пам’яті неможливо стерти ці цифри. Війна постукала в кожен будинок, в кожні двері. Не було і немає тих, хто згадував би про неї байдуже. Адже це і неможливо. Без сліз – неможливо.
Про жахи війни багато писали ті, хто пережив її. На слуху у нас Твардовський, Симонов, Друніна… Уявіть, скільки болю і крові коштує кожен рядок безсмертного «Жди меня» або «Василя Тьоркіна»?!
Жах війни – це не катастрофи і мільйони загиблих – ні. Такий грандіозний жах не так лякає або шокує. Набагато страшніше «маленький» страх. Локальний. Крихітний кошмар з безкрайнього військового полотна.
У Юлії Друніній є відомий вірш «Зінька». «Світлокосий солдат» на цьому світі має тільки матір. Мати, яка чекає її з війни. Про це вона розповідає своїй подрузі Юльці «у розбитій, на промоклої, сирій землі». Вона хоробрий солдат, який повів в атаку цілий, нехай і «пошарпаний», батальйон. Але війна нещадна. І «в бинтах кривавих/світлокосий солдат лежить». І як тепер написати матері, що єдиної дочки більше немає в живих?
А Євген Долматовський написав прекрасну «Баладу про артистку ТРАМу». Молода актриса, яка завжди грала в театрі бабусь, була повішена на березі за те, що прочитала на площі біля церкви захопленого фашистами районного центру вірш з «Комсомольської правди», щоб «дати силу цим людям» – тим, хто знаходився на площі. Послухайте, скільки болю в цих рядках:
На шиї – гостра петля…
Рвонулася з-під ніг земля…
Тепер очі мої сухі.
Я плакав лише в театрі.
Прости мене за ті вірші
З “Комсомольської правди”.
За те, що я не міг врятувати,
За те, що я живу, прости…
Погодьтеся, що такий «маленький» кошмар лякає набагато більше. Якщо сухо розповісти про кількість загиблих, про жорстокість фашизму, то, на жаль, наша душа ледь-ледь відгукнеться. Але розкажіть ви про якогось Васю Тьоркіна… правда, щось всередині стислося від горя? ..
… Знаєте відомий вислів «кожному своє»? Пам’ятаєте, звідки воно? Вірно, це напис над воротами Бухенвальда. Скільки жахів сталося там? Пам’ятаєте? Морщитесь від страху? Вірно, так і треба. Але ж до всього цього привела одна лише війна…
Війна дає процвітати кошмару, жорстокості і безмежності людського горя. Війна забирає життя. Руйнує сім’ї.
На Корсике есть местность под названием маки, которая является родиной «корсиканских пастухов и всех, кто не в ладах с правосудием». Земледельцы регулярно поджигают участки леса, чтобы получить «хороший урожай на земле, удобренной золой сожженных деревьев». Непотревоженные корни деревьев пускают весной густые побеги, которые быстро вырастают, образуя густые заросли – маки. В такой чаще без труда можно долгое время скрываться от правосудия, имея в запасе лишь самое необходимое.OTM
(function(w, n) {
w[n] = w[n] || [];
w[n].push({
ownerId: 326810,
containerId: 'adfox_knigi_300x250_2',
params: {
pp: 'h',
ps: 'eizi',
p2: 'gznr',
pk: __clADF__.state,
}
});
})(window, 'adfoxAsyncParams');
Маттео Фальконе был «довольно богатый человек по тамошним местам», чей дом стоял в полумиле от маки. Он жил комфортной жизнью «на доходы от своих многочисленных стад», и даже среди местных жителей, с детства обученных стрелять, слыл отменным стрелком. Благодаря своей удивительной меткости Фальконе был хорошо известен в этих краях. Кроме того, он считался хорошим другом и «жил в мире со всеми в округе Порто-Веккьо».
Однажды утром Фальконе с супругой Джузеппой отправился проверить стада, оставив десятилетнего сынишку Фортунато стеречь дом. В отсутствие родителей мальчик лежал на солнцепеке, строя планы на ближайшее будущее и предаваясь мечтам.
Неожиданно отдых Фортунато был нарушен ружейными выстрелами, которые раздавались все ближе и ближе. Вскоре перед глазами мальчика «показался человек, покрытый лохмотьями, обросший бородой». Раненый в ногу незнакомец оказался бандитом по имени Джаннетто Санпьеро, пытавшимся скрыться от правосудия в маки. Он попросил мальчика укрыть его, но тот не соглашался. Лишь при виде серебряной монеты Фортунато решил разбойнику и спрятал его в стоге сена.
Вскоре пришли солдаты под командованием Теодоро Гамба – сержанта, который «приходился дальним родственником Фальконе». Это был отважный вояка, настоящая гроза всех бандитов, которых он немало переловил на своем веку.
Гамба принялся расспрашивать мальчика, но тот, приняв простодушный вид, отвечал, что никого не видел. Тем не менее, опытный сержант был уверен, что Джаннето находится где-то поблизости: раненый, он не мог далеко уйти, да и следы крови обрывались возле дома Маттео.
Над всеми угрозами Гамба мальчик лишь посмеивался и откровенно «ехидствовал над замешательством вольтижеров и дядюшки». Видя, что силой от Фортунато ничего не добиться, сержант «решил сделать последнюю попытку и испытать силу ласки и подкупа». Он предложил мальчику собственные серебряные часы в обмен на информацию о преступнике. Гамба принялся красочно расписывать, сколько зависти у сверстников вызовут роскошные часы, и Фортунато в этот момент «походил на кота, которому подносят целого цыпленка».OTM
(function(w, n) {
w[n] = w[n] || [];
w[n].push({
ownerId: 326810,
containerId: 'adfox_knigi_300x250_3',
params: {
pp: 'h',
ps: 'eizi',
p2: 'gzns',
pk: __clADF__.state,
}
});
})(window, 'adfoxAsyncParams');
Соблазн был столь велик, что мальчик не выдержал, и пальцем указал на стог сена, в котором скрывался Джаннетто. Получив заветные часы, он тут же подальше отбежал от стога снега, который уже обыскивали солдаты.
Разбойник попытался было оказать сопротивление, но рана на ноге была слишком серьезной, и он, обессиленный, упал навзничь. Солдаты, не мешкая, связали его по рукам и ногам. Джаннето презрительно посмотрел на мальчика и не обратил внимания на монету, которую тот ему кинул.
Солдаты принялись готовить носилки, чтобы перенести раненного разбойника, и в этот момент во дворе появился Маттео с супругой. В первую секунду мужчина подумал, что это его пришли арестовывать, но тут же успокоился: совесть его была совершенно чиста.
Сержант, увидев Маттео с ружьем наготове, решил, что разбойник – его родственник, и он намерен его защищать. Гамба осторожно подошел к вооруженному Маттео и рассказал ему все, как было. Он лишь схитрил, когда сказал, что преступника удалось найти благодаря смекалке Фортунато, за которую мальчику следует преподнести «в награду хороший подарок».
При виде Маттео Джаннетто «как-то странно усмехнулся», плюнул в сторону порога и выкрикнул, что это «дом предателя». За подобное оскорбление Маттео отплатил бы кровью, но он лишь побледнел и поднес «руку ко лбу, как человек, убитый горем»: он все понял.
Фортунато, увидев разгневанного отца, принялся рыдать, но тот был неумолим: его сын оказался первым предателем в роду Фальконе. Не смягчили суровое сердце и отчаянные мольбы Джузеппы. Маттео отвел рыдающего мальчика в маки и велел молиться, после чего одним метким выстрелом убил его.