Габриэль Гарсиа Маркес
«История одной смерти, о которой знали заранее»
Любовная охота сродни надменной — соколиной.
Жиль Висенте
В день, когда его должны были убить, Сантьяго Насар поднялся в половине шестого, чтобы встретить корабль, на котором прибывал епископ. Ему снилось, что он шел через лес, под огромными смоквами, падал теплый мягкий дождь, и на миг во сне он почувствовал себя счастливым, а просыпаясь, ощутил, что с ног до головы загажен птицами. «Ему всегда снились деревья», — сказала мне Пласида Линеро, его мать, двадцать семь лет спустя вызывая в памяти подробности злосчастного понедельника. «За неделю до того ему приснилось, что он один летит на самолете из фольги меж миндальных деревьев, не задевая за них», — сказала она. У нее была прочная репутация правдивого толкователя чужих снов, если, конечно, они рассказывались натощак, но в тех двух снах собственного сына она не угадала рокового предвестья, не заметила она его и в других снах с деревьями, которые он рассказал ей незадолго до смерти.
Сантьяго Насар тоже не усмотрел дурного знака. Он спал мало и плохо, прямо в одежде, и проснулся с головной болью и медным привкусом во рту, но счел это естественными издержками вчерашнего свадебного гулянья, которое затянулось за полночь. Более того, многие, встретившиеся ему на пути с того момента, как он вышел из дому в шесть часов пять минут, и до того, как часом позже был зарезан, точно хряк, припоминают, что выглядел он немного сонным, однако находился в хорошем настроении и всем им как бы невзначай заметил, что день прекрасный. Никто, правда, не уверен полностью, что он имел в виду погоду. Многие сходятся на том, что утро было сияющее, морской бриз продувал банановые заросли, но это естественный ход мысли, поскольку дело происходило в хорошем феврале, которые в те времена еще случались. Однако большинство твердит в один голос, что день был мрачный, небо темное и низкое, густо пахло затхлой водой, а в минуту самого несчастья накрапывал дождь, какой накрапывал в лесу, что привиделся Сантьяго Насару во сне. Я приходил в себя после свадебного гулянья в приюте нашего апостола любви — Марии Алехандрины Сервантес, и с трудом проснулся, когда колокола уже били набат, проснулся, решив, что трезвонят в честь епископа.
“Первый учитель” Ч. Айтматов ставит
перед собой задачу большую: создать
могучий реалистический образ
коммуниста-ленинца, показать плоды
его подвига, идейную и нравственную
связь между ним и новым поколением.
Грустно признавать, что порой мы
просто привыкаем к людям, которые
причастны к великим событиям, к
незабываемым годам нашей
страны. Ч. Айтматов создал живую
легенду об одном из таких людей —
о первом учителе из айла Куркуреу
Дюйшене Таштанбекове.
Этот образ очень реален. Поймет ли
современный образованный человек
титанический труд и беспримерное
мужество этого человека, подвиг,
совершенный им, сможет ли он хотя
бы приблизительно представить
себе условия и обстоятельства, в
которых пришлось работать Дюйшену.
Эта повесть укладывается всего
в двух печатных листах, а какой
накал страстей, какие социальные и
психологические проблемы и сложный
авторский замысел.
Куркуреу — айл небольшой. После
революции большинство населения
Киргизии жило именно в таких