Небо пронзительно-голубое, какое бывает только летними днями. Но вот появился ветерок. Он набирает силу, понемногу приближая тучу.
Огромная серебристая туча, надвигаясь, начала закрывать пылающее жаром небо. Она приближается стремительно, и вот уже несколько крупных первых капель упали с небес, с шумом разбиваясь о листья.
Дождь набирает силу, превращаясь в стену воды, насыщая влагой иссушенную июльским зноем землю. Молнии сверкают уже совсем близко. Звуки грома уже оглушают.
Ветер не унимается, тащит тучу, дарящую долгожданную бесценную влагу всё дальше. На горизонте, откуда появилась гроза, уже возникла ярко-голубая полоска. Просвет разрастается. Дождь и ветер тут уже затихли. Свежесть и радость наполнили всё вокруг. Солнце снова осветило окрестности, засверкали капли, рассыпанные дождем. Буйство стихи снова сменилось спокойствием.
Александр Трифонович Твардовский дорогами войны, не раз обращался к ней в своем творчестве, создав героическую эпопею «Василий Теркин» и лирические циклы: «Фронтовая хроника» , «Послевоенные стихи» . Но крошечное стихотворение «Я знаю, никакой моей вины... » занимает в его лирике особое место, оно как бы подводит итог пройденному пути и относится к тому незабываемому «времени счастья» , когда осозналось, что долгожданная победа наступила, и ты, живой, будешь строителем нового мира.
Я знаю, никакой моей вины
В том, что другие не пришли с войны,
В том, что они — кто старше, кто моложе —
Остались там, и не о том же речь,
Что я их мог, но не сумел сберечь.. .
К этому чувству примешивалась горечь от потерь друзей, любимых знакомых и миллионов незнакомых соотечественников. Поэт как бы вобрал в себя всеобщую боль, понес в себе; она трансформировалась, перерождалась в стихи, раскрывая Душу этого необыкновенного человека. Малюсенькое стихотворение, но оно вместило в себя философию большой прожитой жизни, много повидавшего и страдавшего человека. Твардовскому было о чем вспомнить, за что болеть душой. Это вечная вина перед родными, безвинно отправленными погибать. Поэтическая форма позволила автору многое оставить за рамками стихотворения, вместив в него лишь безмерную боль. Последняя строка ярко свидетельствует об этом.
Речь не о том, но все же, все же, все же.. .
Мой небольшой жизненный опыт не позволяет полностью понять философский смысл этого произведения, но и той тайны, которая приоткрылась, достаточно, чтобы понять гениальность Твардовского и его наследия.