После прочтения драмы А. М. Горького «На дне» я долго не могла решить, что лучше: жалеть людей или говорить им правду. Что нужно человеку? Сочувствие, которое даёт силы просуществовать ещё какое-то время, но не может защитить от действительности, или правда, горькая, страшная, но трезво смотреть на вещи? С другой стороны, не всякий вынести её жестокость… Так где же выход? Автор «На дне» не даёт ответа на этот вопрос. Создаётся впечатление, что у А. М. Горького его нет. Особенность драмы «На дне» в том, что сложные философские проблемы обсуждаются в ней опустившимися людьми, смирившимися со своим трагическим положением. Судьба обитателей ночлежки выглядит незавидной. Сатин, например, был образованным человеком, служил на телеграфе, но заступился за сестру, попал в тюрьму. Бубнов работал скорняком, имел своё заведение, но его «одолели» жена с любовником. Васька Пепел –– вор, «воров сын» : «Отец всю жизнь сидел и ему тоже «заказал» » . Клещ –– рабочий, но, подобно остальным, оказался «на дне» и теперь ждёт смерти жены, чтобы начать новую жизнь. Актер, организм которого «совершенно отравлен алкоголем» , сам готовится умирать. И к этим людям приходит Лука. Странник даёт сочувствие окружающим, пробуждает в них надежду на приход лучшей жизни. До его вынужденного ухода самочувствие ночлежников заметно меняется: у большинства из них крепнет вера в себя. Лука –– незаурядная личность: умен, у него громадный опыт. «Понять хочется дела человеческие» , –– говорит он и рисует светлые перспективы: «Люди-то? Они –– найдут! … Они –– придумают только надо им, … уважать надо... » . Такова позиция Луки. Но старик (и это верно уловил Сатин) пассивно ждет блага, равнодушно взирая на конкретные несчастья. Он говорит: «...для лучшего люди живут... » . Начинается крушение иллюзий. В четвёртом акте, внешне лишенном событий, наступает финал произведения. Это самый значительный по содержанию момент, потому что здесь подводятся итоги основного философского спора, который представлен двумя позициями: точками зрения Луки и Сатина. Лука убеждён, что окружающих портят обстоятельства, и уверен, что всех можно перевоспитать добротой. Сатин же, когда герои дружно начинают винить Луку в своих несчастьях, восклицает: «Что такое –– правда? Человек –– вот правда! » . Эта пламенная речь является идейным центром драмы, здесь автор устами героя утверждает, что «человек –– это звучит гордо, … ложь –– религия рабов и хозяев… » , а «правда –– бог свободного человека» . Поражает волевой напор размышлений. Это огненная, зажигательная речь оракула, вождя, пророка, полная афоризмов. Идеи Сатина требуют своего принятия сразу, на веру, а не через доказательства. Они стремятся завоевать души и сердца людей. Натиск этот столь велик, что сразу оставляет глубокий след в сознании. Пьяница и игрок, который в первом акте с трудом соединял слова, здесь сокрушает нас мощным потоком своей мысли. Он говорит о необходимости высокой мечты, веры в себя, уважения, а жалость рассматривает как унижение. Реальное движение вперёд каждый должен сделать самостоятельно, поэтому важно оценить свои силы. Однако на этом действие не заканчивается, а идёт дальше и из сферы разговоров переходит в сферу поступков. Здесь герои вдруг преображаются на глазах. Впервые добр ко всем Клещ, Барон задумывается над жизнью, Наташа отводит душу в наслаждении мести. Но напряжение всё нарастает. Бубнов вдруг становится щедрым и угощает всех. И вот начинает звучать песня, герои сливаются во всеобщем воодушевлении. В музыке найдено понимание жизни, мыслей Луки, идей Сатина. Наступает гармония, которой никак не удавалось достичь путём рассуждений.. .
Антон Павлович Чехов родился 17 января 1860 года в Таганроге, в семье бывшего приказчика, ставшего хозяином мелочной лавочки. Павел Егорович, отец Антона Павловича, был «коммерсантом», как он солидно называл себя, по профессии и художником – по душе. Его одаренность была разносторонней. Он самоучкой выучился играть на скрипке, увлекался живописью. Он писал красками, занимался иконописью. Антон Павлович говорил о себе и о своих братьях и сестре: «Талант в нас со стороны отца, а душа со стороны матери самым сильным увлечением Павла Егоровича был созданный им церковный хор, отнимавший у него много времени в ущерб коммерческим делам. С присущей ему настойчивостью и дотошностью он добивался, чтобы его хор был лучшим в городе. Он набрал певчих из кузнецов; партии дискантов и альтов исполняли его сыновья. Именно этот хор, а не торговля, составлял подлинный интерес его жизни. Когда Антон Павлович говорил: «В детстве у меня не было детства»,– то он подразумевал под этим многое. Прежде всего самый режим жизни детей Павла Егоровича был не очень детским, - это был почти каторжный трудовой режим. Лавочка Павла Егоровича торговала с 5 утра до 11 вечера, заботу о ней Павел Егорович нередко возлагал целиком на сыновей. День его детей распределялся между лавочкой, гимназией, опять лавочкой, бесконечными спевками и репетициями и такими же бесконечными церковными и домашними молениями. Кроме того, дети учились ремеслу, Антоша – портняжному. Антоша должен был с малых лет приучаться и к счетному делу, а главное – к искусству торговли, в которое входило и почтительное обращение с покупателями и знание приемов «обмеривания, обвешивания и всякого торгового мелкого плутовства, - как писал в своих воспоминаниях старший брат Антона Павловича – Александр Павлович. – Покойный Антон Павлович из-под палки эту беспощадную подневольную школу целиком и вспоминал о ней с горечью всю свою жизнь. Ребенком он был несчастный человек». Павел Егорович воспитывал своих детей деспотически. Порки были частым явлением в семье. И, однако, было бы неправильно рисовать жизнь семьи Павла Егоровича только темными красками. Нельзя забывать о смягчающем влиянии матери, Евгении Яковлевны, как нельзя забывать и о том, что влияние Павла Егоровича на своих детей было далеко не только отрицательным. Павел Егорович хотел сделать своих детей образованными людьми. Он хотел, чтобы дети были счастливее его. Он отдал их всех в гимназию, нанял для них учителя музыки, рано начал учить их языкам; старшие сыновья уже в отроческие годы свободно говорили по-французски. И тем не менее то положительное, что было и в натуре Павла Егоровича и в его отношении к детям, - все это было страшно искажено мещанством, чудачеством, самодурством, исковеркано тяжестью жизни. В 1889 году, в письме к брату Александру, упрекая его в самовластности, неуравновешенности в отношении к детям и жене, Антон Павлович писал: «Я тебя вспомнить, что деспотизм и ложь сгубили молодость твоей матери. Деспотизм и ложь исковеркали наше детство до такой степени, что тошно и страшно вспоминать. Деспотизм преступен трижды…» Действительность, окружавшая Антошу Чехова, была покушением на его свободу.
Объяснение:
Думайте сами