На суде Гринев понимает, что для того, чтобы оправдаться, ему придется упомянуть Машу Миронову. Но ему невыносима даже мысль о том, что Машу будут подвергать допросу, оскорбляя и унижая ее:"Я хотел было продолжать, как начал, и объяснить мою связь с Марьей Мироновой так же искренно, как и все прочее. Но вдруг почувствовал непреодолимое отвращение. Мне пришло в голову, что если назову ее, то комиссия потребует ее к ответу; и мысль впутать имя ее между гнусными изветами злодеев и ее самую привести на очную с ними ставку - эта ужасная мысль так меня поразила, что я замялся и спутался."Если бы Гринев назвал в суде имя Маши, возможно, он бы и оправдался, но всю оставшуюся жизнь его бы терзали муки совести. Он винил бы себя за измену своим принципам, благородству и чести. А если бы даже тогда суду не показались убедительными его доводы, он бы отправился в ссылку и корил бы себя еще больше. Но для Гринева честь важнее всего. Именно поэтому он сразу отверг мысль о том, что можно назвать имя Маши.
ащащща
Объяснение: