Как только открыли дверь, глазам прибывших представилось в смутном полумраке подземелья печальное зрелище. У самого входа лежал мертвый Индеец Джо, прижавшись лицом к дверной щели, как будто его тоскующий взор до последней минуты не мог оторваться от света и радости вольного мира. Том был взволнован, потому что по опыту знал, какие страдания должен был вытерпеть этот несчастный. В нем пробудилась жалость, но в то же время он испытывал огромное облегчение, так как с этой минуты почувствовал себя в безопасности; лишь теперь по‑настоящему понял, каким тяжким бременем лежал у него на душе вечный страх с того дня, когда он обличил на суде этого свирепого убийцу.Кривой нож Индейца Джо валялся тут же, сломанный пополам. Толстая нижняя перекладина двери была вся изрезана этим ножом, но скучный, тяжелый труд не мог привести ни к чему, так как снаружи скала образовывала порог, и нож был бессилен сладить с твердым камнем. Пострадал не камень, а нож. Но даже не будь этой каменной преграды, труд метиса все равно пропал бы даром, так как, если бы ему и посчастливилось как‑нибудь вырезать перекладину, он не мог бы протиснуться под дверью – и он знал это. Он кромсал бревно лишь для того, чтобы чем‑нибудь занять свой измученный ум. Обычно в расселинах стен неподалеку от входа всегда торчало с полдесятка сальных огарков, оставленных туристами; теперь не было ни одного. Узник отыскал их и съел. Он ухитрился поймать несколько летучих мышей и тоже съел их, оставив одни когти. Несчастный погиб голодной смертью. ...
смотря какая ситуация, лично я нет