ГРОТ ЯКОВ КАРЛОВИЧ - российский филолог, литератор, переводчик, историк, академии Петербургской АН (1858), тайный советник (1890).
Дворянин. Отец Н.Я. Грота, брат К.К. Грота. В 1832 году окончил Царскосельский лицей, служил в канцеляриях Кабинета министров (1832-1834) и Государственного совета (1834-1840). В 1840-1841 годы чиновник особых поручений при Статс-секретариатстве Великого княжества Финляндского. Профессор Гельсингфорсского (ныне Хельсинкского) университета (1841-1852), Александровского лицея (1853-1862). Преподавал русский и немецкий языки, историю и географию Александру III, Николаю II. Председатель Отделения русского языка и словесности (с 1884) и вице-президент Петербургской АН (с 1889).
Дебютировал в печати как переводчик в 1830 году; ранние переводы и публикации Грота знакомили русского читателя с культурой и литературой Скандинавии. Собственные литературные сочинения Грота (поэтические опыты, а также рассказы и очерки, частично собранные в книге «Литературные опыты», 1848 год) успеха не имели. В 1860-1870-е годы Грот посвящает себя русской литературе XVIII - 1-й половине XIX веков: биографиям и творчеству М.В. Ломоносова, И.А. Крылова, Н.М. Карамзина, В.А. Жуковского, А.С. Пушкина. Известность получили книги Грота: «Пушкин, его лицейские товарищи и наставники» (1887), «Пушкинский лицей. (1811-1817). Бумаги 1-го курса, собранные академиком Я.К. Гротом» (1911). Подготовленное Гротом полное академическое собрание сочинений Г.Р. Державина (тома 1-9, 1864-1883) стало образцом для дальнейших академических изданий.
В 1880-е годы интерес Грота всё больше смещается в область языкознания. Его лингвистические труды выполнены на высоком для своего времени теоретическом уровне. В книгах «Спорные вопросы русского правописания от Петра Великого доныне» (1873), «Русское правописание» (1885; 22-е издание, 1916) Грот определил главные принципы русского правописания - фонетический и этимологический (исторический) - и установил нормы орфографии, которые с небольшими изменениями сохранились до реформы русской азбуки и орфографии 1917-1918 годов. Разумное сочетание морфологических, фонетических и традиционных принципов, учёт критических замечаний деятелей науки, педагогов и широкой общественности сделали орфографические правила и рекомендации Грота наиболее авторитетными и научно обоснованными во 2-й половине XIX века. В работах Грота впервые дан научно систематизированный и теоретически осмысленный свод орфографических законов современного ему русского языка. Грот определил также некоторые закономерности русского ударения, отметив его морфологическое значение. Разграничил устную и письменную формы русского литературного языка.
В лингвистическом наследии Грота большое место занимают вопросы русской лексикологии и лексикографии, этимологии отдельных слов, заимствования, а также принципы составления областных, толковых и переводных словарей. Под его руководством были подготовлены к печати первые 3 выпуска (буквы А-Д) академического «Словаря русского языка» нормативного типа с историческим уклоном, с разработанной системой грамматических и стилистических помет (1891-1930, издание не закончено). Составив «Словарь к стихотворениям Державина» (1883), Грот впервые в России предложил новый тип словаря - лексикон языка писателя (на фоне художественно-стилистической борьбы различных литературных направлений). Основал картотеку словарного сектора Интерната русского языка РАН.
Сочинения:
Переписка Я. К. Грота с П. А. Плетневым. СПб., 1896. Т. 1-3;
Труды / Под ред. К. Я. Грота. СПб., 1898-1903. Т. 1-5.
© Большая Российская Энциклопедия (БРЭ)
Награды
Орден Святого Александра Невского
Литература
Грот К.Я. Материалы для жизнеописания академика Я. К. Грота. СПб., 1912. [Т. 1–2]
Памяти академика Я.К. Грота. СПб., 1913
Цейтлин Р.М. Краткий очерк истории русской лексикографии. М., 1958. Гл. 7
Карпюк Г.В. Жизнь и деятельность Я. К. Грота // Русский язык в школе. 1973. № 2
Сороколетов Ф.П. Академик Я.К. Грот // Русский язык за рубежом. 1974. Вып. 1
Колесов В.В. Я.К. Грот // Русская речь. 1975. № 1
Булахов М.Г. Восточнославянские языковеды. Биобиблиографический словарь. Минск, 1976. Т. 1
Объяснение:--- -_-
Объяснение:
При описании Манилова автор использует ряд пословиц и искусно завуалированную иронию. Очень деликатно он рассказывает о внешности героя, намекая на то, что персонаж “никакой” и внешне и внутренне – “ни рыба – ни мясо”. Черты лица – приятны, сам он человек “видный”: белокур, голубоглаз, улыбчив. Одет Манилов добротно, создаёт впечатление благородного человека с приятными чертами лица. Гостеприимство, преходящее в манию – ещё одно из качеств, которые свойственны хозяину. Гоголь честно говорит о том, что в начале знакомства с таким человеком создаётся впечатление, что он “чрезвычайно приятен”, позже слащавость речей и перебор в желании понравиться берёт верх, спустя какое-то время собеседник думает “чёрт знает что” и стремится сбежать, чтобы не умереть от скуки.
О натуре персонажа, мы узнаем ещё из первых строк “один Бог разве мог сказать, какой был характер Манилова”. Этот человек не мог найти себя ни в чём (да и не искал). Автор не даёт Манилову имени, в отличие от других персонажей, давая понять типичность, обобщённость и полную безличность его образа. Если кто-то имел склонность к спорам, был увлечён карточными играми, охотой или чем-то другим, то Манилов не умел хорошо делать ничего, и не имел склонности совершенно ни к чему.
Помещик не мог сформулировать ни одной темы, на которую бы ему нравилось вести беседы, только что-то возвышенное, абстрактное, что невозможно высказать и обозначить словами. Авторская манера характеризовать персонажа через его речь очень гармонично раскрывает внутренний мир Манилова, на задний план уходят чрезмерные манеры и сладость выражений. Лень, однообразный образ жизни, болезненная мечтательность превратили его в пустого, бездеятельного типа, который может посоревноваться в умении тратить свою жизнь с любым трактирным гулякой. Результат один: стулья будут стоять годами и ожидать новой обивки, пруд превратится в болото, а беседка для раздумий зарастёт чертополохом. Неумение созидать, управлять, принимать решения привели к тому, что Манилов, добрый и просвещённый хозяин, ежедневно обкрадывается своими работниками. Мужики врут помещику, пьянствуют и смеются над ним. Домашние и дворовые работники воруют среди бела дня, спят до полудня, занимаются работой в такой же степени, как и их хозяин.
Как любой ограниченный человек, Манилов попадает в полный ступор, когда встречается с чем-то новым. Интерес к “делам” ограничивается тем, что он печётся о законности каких-либо операций.Так произошло, когда Павел Иванович предложил ему сделку. Насколько она прибыльна, помещик не задумывается, это слишком низменная тема для такой возвышенной тонкой натуры, как он. Наш персонаж с радостью отдаёт Чичикову мёртвых душ, наслово верит гостю о законности такой операции, ликует оттого, что доставил удовольствие собеседнику.
Отношение к окружающим у хозяина имения настолько однообразное, что об умении разбираться в людях не может быть и речи. Вся верхушка, управляющая городом вместе с родственниками, жёнами и детьми, по его мнению, “преприятнейшие люди”.
О ком не спроси: “благороднейший”, “достойнейший”, “порядочнейший”. Манилов искренне счастлив оттого, что знаком с такими замечательными людьми, восхищается их образованностью, умом и талантами.
На самом деле губернские чиновники – воры, мошенники, пьяницы и гуляки, но тот иллюзорный мир, в котором существует наш герой не допускает таких понятий. Помещик не видит дальше своего носа, живёт чужими убеждениями и мнениями. Основная проблема “маниловщины” в том, что счастье таких людей непоколебимо, их ничего не интересует и не расстраивает, они существуют в отдельной реальности и вполне довольны такой духовно нищей жизнью.
В первую очередь, стихотворения Пушкина научили меня добру, рассказали о таких понятиях, как справедливость, вежливость и честь.А так же, они научили меня видеть в людях хорошее, и верить в волшебство, верить в любовь и в то, что всё плохое - проходит и рано или поздно, но победит добро. Они научили меня верить в хороший конец любой сказки. И теперь я знаю. что всё будет хорошо,не смотря ни на что.