В ветхом завете Бог через пророчества обещал людям Божественного А в Евангелии рассказано о том, что Бог, любя людей, хочет их от зла, и для этого посылает на землю своего сына Иисуса Христа. О его жизни на земле рассказали нам 4 ученика Христа – Матфей, Марк, Лука и Иоанн. Они написали 4 Евангелия о пришествии мессии).
А теперь давайте перенесемся в ту эпоху, когда происходили описанные в Евангелиях события. Представим, что мы в маленькой стране Иудее, расположенной между Средиземным и Мертвым морями. Это гористая, бесплодная земля с редкими городами – оазисами.
В центре ее город Иерусалим, окруженный могучими стенами и рвом. Самое красивое место в городе – храм, куда приходило очень много паломников (странствующих богомольцев). После долгой войны трон в Иудее захватил Ирод.
Больше всего он боялся потерять власть, и это сделало его подозрительным и жестоким. Везде ему чудился заговор, и казни следовали одна за другой. Народ ненавидел Ирода. Измученные люди жили в ожидании предсказанного пророками посланника Божьего, т.е. мессии Люди представляли его себе как великого воина, богатыря, который сожжет старый мир зла и установит Царство Добра и Справедливости. Христос действительно пришел в мир, но совсем не в виде могучего воина, а родился у простой женщины Марии, жены плотника Иосифа.
Объяснение:
Куприн пишет свою повесть «Звезда Соломона» в 1917 году. Именно в это время писателя интересуют гуманистические темы. Он приходит к мысли, что жизнью человека кто-то управляет и очень сильно ее может изменить лишь один случай. В этой повети отчетливо просматривается интертекст. Автор обращается к образу Фауста и связанным с ним проблемам, которые волновали всю мировую литературу уже много веков, - теме Фауста. К образу Дьявола также прибегали многие писатели: Данте («Божественная комедия. Ад»), К. Марло («Доктор Фауст»), Вондел («Люцефер»), Д. Мильтон («Потерянный рай»). Наиболее яркое выражение в мировой литературе легенда о Фаусте приобрела в трагедии Гете, а в русской литературе - в творчестве А.С. Пушкина. Однако в образе Ивана Цвета предстает скорее анти-Фауст, поскольку этому герою чужда жажда познания и жизненная активность, это «маленький человек», служащий чиновником. В повести Куприна отчетлива параллель с такими героями, как Вырин («Станционный смотритель» А.С. Пушкина) и Башмачкин («Шинель» Н.В. Гоголя). Цвет не обладает особыми умственными и не понимает, как это он может «открыть то, что не удавалось открыть трем умным и образованным людям на протяжении целого века». В итоге он узнает магическое слово благодаря тому, что в его голову пришла очень простая мысль, которая не могла прийти в голову мудрецам, посвященным в науку, - пересмотреть квадратики на свет. В повести переплетается действительность и фантастика.
Комната Цвета, похожая на гроб, ассоциируется с комнатой Раскольникова в романе «Преступление и наказание» Ф.М. Достоевского. Особо следует рассмотреть «Звезду Соломона» в контексте Серебряного века. Яркими предшественниками Куприна, которые также обращались к фаустовской и дьявольской тематике, выступают Ф. Сологуб и В. Брюсов. В повести «Звезда Соломона» отчетливо просматривается интертекст сологубовского стихотворения «Чертовы качели», в котором жизнь человека представлена как раскачивание на качелях вверх-вниз по воле Дьявола. Это раскачивание неизбежно заканчивается смертью.
В первой редакции повесть имела название «Каждое желание», и это неслучайно. Автор изображает Цвета добрым и наивным человеком, напоминающим сказочного героя Емелю, у которого все должно произойти само собой. Сказочная формула «По щучьему веленью, по моему хотенью» была бы очень уместна и применительно к повести «Звезда Соломона».
Повесть начинается со слов: «Странные и маловероятные события, о которых сейчас будет рассказано, произошли в начале нынешнего столетия в жизни одного молодого человека, ничем не замечательного, кроме своей скромности». Повествователь сразу же вводит читателя в атмосферу мистического и загадочного, а также знакомит с главным героем, обозначая основное его качество. В начале также говорится о том, что Цвет любит разгадывать в журналах разнообразные ребусы, арифмографы, криптограммы, что он был мастером в чтении всевозможных секретных шифров. Повествователь упоминает о том, что об этом умении героя он пишет не случайно, а «с нарочитым подчеркиванием, которое станет ясным в дальнейшем изложении». Таким образом, очевидно, что начало здесь играет немаловажную «кодирующую» роль, ведь именно в нем обозначены важные особенности художественного мира повести и развития сюжета.
Повествование в повести ведется от третьего лица. Повествователь не персонифицируется, ничего не известно о его внешности и личности. В начале повести повествователь знакомит читателя с героем и образом его жизни как бы со стороны. В дальнейшем повествователь передвигается вместе с героем: он описывает те помещения, в которых находится герой (трактир, его комната, карета, поезд, старый дом), озвучивает мысли, чувства, переживания героя («Как его звать? - подумал Цвет. - Удивительно знакомое имя. И где же я видел эту странно-помятую физиономию?»). Только в X главе мы узнаем, что повествователь был лично знаком с героем: «Все, что я здесь пишу, я пишу по устному, не особенно связному рассказу Цвета». В конце повести повествователь упоминает об авторе в третьем лице: «Но автор не считает себя вправе умолчать о нескольких незначительных мелочах…». В пространственной сфере позицию повествователя на первый взгляд можно назвать объективной, поскольку он изображает окружающий мир через восприятие героя. Однако в повести изображается не действительность, а сон, что заставляет сомневаться в этой объективности. По ходу развития события становится ясно, что в этом сне существует еще один сон, а сон во сне - обусловливает очень важную степень субъективности. Все это дает основания полагать, что повествование в повести все же субъективное.
Как показывает анализ, сюжет «Звезды Соломона» эпический. Повествователь является посредником между событиями и читателем, но не вносит свою эмоционально-оценочную окраску в развитие сюжета.