Терек воет, дик и злобен, Меж утесистых громад, Буре плач его подобен, Слезы брызгами летят. Но, по степи разбегаясь, Он лукавый принял вид И, приветливо ласкаясь, Морю Каспию журчит:
"Расступись, о старец-море, Дай приют моей волне! Погулял я на просторе, Отдохнуть пора бы мне. Я родился у Казбека, Вскормлен грудью облаков, С чуждой властью человека Вечно спорить был готов. Я, сынам твоим в забаву, Разорил родной Дарьял И валунов им, на славу, Стадо целое пригнал".
Но, склонясь на мягкий берег, Каспий стихнул, будто спит, И опять, ласкаясь, Терек Старцу на ухо журчит:
"Я привез тебе гостинец! То гостинец не простой: С поля битвы кабардинец, Кабардинец удалой. Он в кольчуге драгоценной, В налокотниках стальных: Из Корана стих священный Писан золотом на них. Он угрюмо сдвинул брови, И усов его края Обагрила знойной крови Благородная струя; Взор открытый, безответный, Полон старою враждой; По затылку чуб заветный Вьется черною космой".
Но, склонясь на мягкий берег, Каспий дремлет и молчит; И, волнуясь, буйный Терек Старцу снова говорит:
"Слушай, дядя: дар бесценный! Что другие все дары? Но его от всей вселенной Я таил до сей поры. Я примчу к тебе с волнами Труп казачки молодой, С темно-бледными плечами, С светло-русою косой. Грустен лик ее туманный, Взор так тихо, сладко спит, А на грудь из малой раны Струйка алая бежит. По красотке-молодице Не тоскует над рекой Лишь один во всей станице Казачина гребенской. Оседлал он вороного, И в горах, в ночном бою, На кинжал чеченца злого Сложит голову свою".
Замолчал поток сердитый, И над ним, как снег бела, Голова с косой размытой, Колыхаяся, всплыла.
И старик во блеске власти Встал, могучий, как гроза, И оделись влагой страсти Темно-синие глаза.
Он взыграл, веселья полный — И в объятия свои Набегающие волны Принял с ропотом любви.
Одного дня прекрасного шел осел с дому. напротив была лошадь. Игого!Лошадь заржала,испугавшись осла.
И вот осел ее спросил: что за горе? зачем с дому пошла? "воли захотелось,не хочу я жить в неволе,плохо мне ,там,хоть кормят.Но это не главное" "Ха-ха!Глупая лошадка! Мои мечты:наесться и лечь в кроватку, но бьют хлыстом меня, вот дурная лошадь!" "Иди к хозяевам моим, и будешь жить как я жила."
Пошел осел и смерть к нему пришла. Потому что банкет устроили хозяева, и режут всех зверей, и вот к нему зависть обернулась.
Пугачев появляется в жизни главного героя в сложный момент, когда петруша, только что покинувший родной дом, наделал уже массу ошибок. так, он проиграл в первом же городе сто рублей, обидел дядьку, савельича, из-за своего собственного попал в буран. гринев понял, что жизнь сложнее, чем он ожидал, в ней легко потеряться. «я выглянул из кибитки: все было мрак и вихорь… дороги нет и мгла кругом», — сетует молодой человек. а у нас возникает ассоциации с жизненным бездорожьем, в котором придется ориентироваться оторвавшемуся от родительского гнезда дворянскому сыну. пугачев появляется в повести как ему не только в конкретной ситуации, но и в последующих жизненных перипетиях. вспомним разговор с вожатым: «гей, добрый человек! — закричал ему ямщик. — скажи, не знаешь ли, где дорога? » — «дорога-то здесь; я стою на твердой полосе, — отвечал дорожный…» пугачев не раз еще спасет петра гринева из безвыходных для него ситуаций. стоит вспомнить хотя бы публичный отказ петруши от целования руки самозванца. «его благородие, знать, одурел от радости. подымите его! » — разряжает обстановку пугачев.
Меж утесистых громад,
Буре плач его подобен,
Слезы брызгами летят.
Но, по степи разбегаясь,
Он лукавый принял вид
И, приветливо ласкаясь,
Морю Каспию журчит:
"Расступись, о старец-море,
Дай приют моей волне!
Погулял я на просторе,
Отдохнуть пора бы мне.
Я родился у Казбека,
Вскормлен грудью облаков,
С чуждой властью человека
Вечно спорить был готов.
Я, сынам твоим в забаву,
Разорил родной Дарьял
И валунов им, на славу,
Стадо целое пригнал".
Но, склонясь на мягкий берег,
Каспий стихнул, будто спит,
И опять, ласкаясь, Терек
Старцу на ухо журчит:
"Я привез тебе гостинец!
То гостинец не простой:
С поля битвы кабардинец,
Кабардинец удалой.
Он в кольчуге драгоценной,
В налокотниках стальных:
Из Корана стих священный
Писан золотом на них.
Он угрюмо сдвинул брови,
И усов его края
Обагрила знойной крови
Благородная струя;
Взор открытый, безответный,
Полон старою враждой;
По затылку чуб заветный
Вьется черною космой".
Но, склонясь на мягкий берег,
Каспий дремлет и молчит;
И, волнуясь, буйный Терек
Старцу снова говорит:
"Слушай, дядя: дар бесценный!
Что другие все дары?
Но его от всей вселенной
Я таил до сей поры.
Я примчу к тебе с волнами
Труп казачки молодой,
С темно-бледными плечами,
С светло-русою косой.
Грустен лик ее туманный,
Взор так тихо, сладко спит,
А на грудь из малой раны
Струйка алая бежит.
По красотке-молодице
Не тоскует над рекой
Лишь один во всей станице
Казачина гребенской.
Оседлал он вороного,
И в горах, в ночном бою,
На кинжал чеченца злого
Сложит голову свою".
Замолчал поток сердитый,
И над ним, как снег бела,
Голова с косой размытой,
Колыхаяся, всплыла.
И старик во блеске власти
Встал, могучий, как гроза,
И оделись влагой страсти
Темно-синие глаза.
Он взыграл, веселья полный —
И в объятия свои
Набегающие волны
Принял с ропотом любви.
1839г.