Рассказ М.А.Шолохова «Судьба человека» — это рассказ о невосполнимых утратах, о человеческом горе и о вере в жизнь, в человека.
«Кольцевая» композиция рассказа (встреча с Андреем Соколовым и его приемным сыном Ванюшкой у переправы через весеннюю разлившуюся реку в начале, прощание в конце с мальчиком и «чужим», но ставшим теперь близким человеком) не только как бы замыкает в единый круг сопережитого все рассказанное о своей жизни Соколовым, но и позволяет с огромной силой выделить ту неутраченную человечность, которая красила и возвышала героя Шолохова.
В «Судьбе человека» нет частной истории, частного происшествия. Из истории жизни Андрея Соколова автором отбирается только то, что позволяет осмыслить отдельную человеческую жизнь в связи с трагической сущностью эпохи. Это позволяет показать всю несовместимость доброго, мирного, пронзительно человечного — и бездушно-жестокого, варварски беспощадного отношения к людям.
В рассказе звучат два голоса: «ведет» Андрей Соколов, он рассказывает свою жизнь; автор — слушатель, случайный собеседник: он то обронит вопрос, то скажет слово там, где нельзя молчать, где надо прикрыть чужое несдержанное горе. А то вдруг прорвется, заговорит в полную силу потревоженное болью сердце его...
Автор-повествователь в рассказе Шолохова становится активно действующим и воспринимающим лицом. Автор читателям не только пережить, но и осмыслить одну человеческую жизнь как явление эпохи. Увидеть в ней огромное общечеловеческое содержание и смысл.
Приглушенное напоминание «о вечном утверждении живого в жизни» возвращает нас к одной из самых сокровенных тем, проходящих через все творчество Шолохова. В «Судьбе человека» она предваряет рассказ Андрея Соколова о том, как в чужой немецкой земле он «похоронил последнюю свою радость и надежду» — сына Анатолия. Как остался в полном одиночестве... Как нашел в донской станице Ванюшу. «Ночью то погладишь его сонного, то волосики на вихрах понюхаешь, и сердце отходит, становится мягче, а то ведь оно у меня закаменело от горя...» Повествование как бы переводится из трагически безнадежного в тональность, пронизанную верой и надеждой.
