Николай Гумилёв с ранней юности придавал исключительное значение композиции произведения, его сюжетной завершённости. Поэт называл себя "мастером сказки", сочетая в своих стихотворениях ослепительно яркие, быстро меняющиеся картины с необыкновенной мелодичностью, музыкальностью повествования. своём сказочном стихотворении поэт сравнивает два пространства, далёкие в масштабе человеческого сознания и совсем близкие в масштабе Земли. Про то пространство, которое "здесь", поэт почти ничего не говорит, да это и не нужно. Здесь лишь "тяжёлый туман", который мы ежеминутно вдыхаем. В мире, где мы живём, остались лишь грусть да слёзы. Это наводит нас на мысль, что рай на Земле невозможен. Николай Гумилёв пытается доказать обратное: "…далеко, далеко, на озере Чад // Изысканный бродит жираф". Обычно выражение "далеко-далеко" пишется через дефис и именует нечто, совершенно недостижимое. Однако поэт, возможно, с некоторой долей иронии акцентирует внимание читателя на том, так ли уж на самом деле далёк этот континент. Известно, что Гумилёву довелось побывать в Африке, собственными глазами увидеть описанные им красоты (стихотворение "Жираф" было написано до первой поездки Гумилёва в Африку) .
Мир, в котором живёт читатель, совершенно бесцветен, жизнь здесь как будто течёт в серых тонах. На озере Чад, словно драгоценный алмаз, мир блестит и переливается. Николай Гумилёв, как и другие поэты-акмеисты, использует в своих произведениях не конкретные цвета, а предметы, давая читателю возможность в своём воображении представить тот или иной оттенок: шкура жирафа, которую украшает волшебный узор
Животные-это братья наши меньшие. Их надо защищать, что делают люди, но к сожалению-не все. Приведем собаку. Это маленькое, беззащитное животное. Видя его, болит сердце. А еще сильнее болит, когда она имееттравмы, ведь ужасносмотреть на это. Собаки -это те же люди. Правда они при боли дают знаки, а собака молчит, ведь не мржет ничего сказать. У собак есть душа, я это видел(а) в их глазах. Их на улице привязанными оставляют, за бутылку продают, но только они никогда нас не убивают, не предают, не пропивают. Люди, любите животных♥
Отзыв на стихотворение Ольги Берггольц "Я иду по местам боев..."
Стихотворение Ольги Берггольц посвящено героической обороне Ленинграда, её родного города:
"Я иду по местам боёв. Я по улице нашей иду. Здесь оставлено сердце моё в том свирепо- великом году."
Это стихотворение посвящено теме воспоминаний. Важную роль для её раскрытия в стихотворении О. Берггольц играют эпитеты: « в том свирепо-великом году» , « в том … первобытном льду» , «с той железной молитвой» . Они передают и трагедию города, попавшего в блокаду, и героизм защитников, и память о павших, и её личную судьбу. Раздумье» , «воспоминание» , «память» – вот ключевые слова, которые несут главную нагрузку в данномстихотворение – воспоминаниях сердца. Поистине народное признание пришло к Ольге Федоровне Берггольц в годы войны. В окруженном врагами городе, как тогда коротко говорили — в блокаде, не было света и тепла, воды и хлеба. Гремели разрывы бомб и снарядов, горели здания, дымились руины. Обессиленных, истощенных людей в темноте промерзших квартир порой объединял только голос радио. Часто голос радио был голосом Ольги Берггольц. Звучали стихи. Они шли от сердца к сердцу. Они были предельно достоверны по деталям блокадного быта и интонации. Ведь писал их человек, который страдал вместе со всеми, недоедал, склонялся при свете коптилки над тетрадью, дул на замерзшие руки, согревая дыханьем непослушные пальцы. Стихи оплакивали погибших. И, может быть, уже тогда зародились строки, которые много лет спустя будут высечены на каменной стене над братскими могилами Пискаревского кладбища: "Никто не забыт... ". Они станут своеобразным паролем нашей памяти. Звучали стихи. Они поддерживали людей, словно давали им новые силы, вселяли уверенность в освобожденье, в Победу.
Мир, в котором живёт читатель, совершенно бесцветен, жизнь здесь как будто течёт в серых тонах. На озере Чад, словно драгоценный алмаз, мир блестит и переливается. Николай Гумилёв, как и другие поэты-акмеисты, использует в своих произведениях не конкретные цвета, а предметы, давая читателю возможность в своём воображении представить тот или иной оттенок: шкура жирафа, которую украшает волшебный узор