Зимнее утро Мороз и солнце; день чудесный! Еще ты дремлешь, друг прелестный — Пора, красавица, проснись: Открой сомкнуты негой взоры Навстречу северной Авроры, Звездою севера явись! Вечор, ты помнишь, вьюга злилась, На мутном небе мгла носилась; Луна, как бледное пятно, Сквозь тучи мрачные желтела, И ты печальная сидела — А нынче... погляди в окно: Под голубыми небесами Великолепными коврами, Блестя на солнце, снег лежит; Прозрачный лес один чернеет, И ель сквозь иней зеленеет, И речка подо льдом блестит. Вся комната янтарным блеском Озарена. Веселым треском Трещит затопленная печь. Приятно думать у лежанки. Но знаешь: не велеть ли в санки Кобылку бурую запречь? Скользя по утреннему снегу, Друг милый, предадимся бегу Нетерпеливого коня И навестим поля пустые, Леса, недавно столь густые, И берег, милый для меня. (пушкин) русской поэзии
ТРИ ПАЛЬМЫ
(Восточное сказание)
В песчаных степях аравийской земли Три гордые пальмы высоко росли. Родник между ними из почвы бесплодной, Журча, пробивался волною холодной, Хранимый, под сенью зеленых листов, От знойных лучей и летучих песков.
И многие годы неслышно Но странник усталый из чуждой земли Пылающей грудью ко влаге студеной Еще не склонялся под кущей зеленой, И стали уж сохнуть от знойных лучей Роскошные листья и звучный ручей.
И стали три пальмы на бога роптать: "На то ль мы родились, чтоб здесь увядать? Без пользы в пустыне росли и цвели мы, Колеблемы вихрем и зноем палимы, Ничей благосклонный не радуя взор?.. Не прав твой, о небо, святой приговор!"
И только замолкли - в дали голубой Столбом уж крутился песок золотой, Звонком раздавались нестройные звуки, Пестрели коврами покрытые вьюки, И шел, колыхаясь, как в море челнок, Верблюд за верблюдом, взрывая песок.
Мотаясь, висели меж твердых горбов Узорные полы походных шатров; Их смуглые ручки порой подымали, И черные очи оттуда сверкали... И, стан худощавый к луке наклоня, Араб горячил вороного коня.
И конь на дыбы подымался порой, И прыгал, как барс, пораженный стрелой; И белой одежды красивые складки По плечам фариса вились в беспорядке; И с криком и свистом несясь по песку, Бросал и ловил он копье на скаку.
Вот к пальмам подходит, шумя, караван: В тени их веселый раскинулся стан. Кувшины звуча налилися водою, И, гордо кивая махровой главою, Приветствуют пальмы нежданных гостей, И щедро их поит студеный ручей.
Но только что сумрак на землю упал, По корням упругим топор застучал, И пали без жизни питомцы столетий! Одежду их сорвали малые дети, Изрублены были тела их потом, И медленно жгли до утра их огнем.
Когда же на запад умчался туман, Урочный свой путь совершал караван; И следом печальный на почве бесплодной Виднелся лишь пепел седой и холодный; И солнце остатки сухие дожгло, А ветром их в степи потом разнесло.
И ныне все дико и пусто кругом - Не шепчутся листья с гремучим ключом: Напрасно пророка о тени он просит - Его лишь песок раскаленный заносит Да коршун хохлатый, степной нелюдим, Добычу терзает и щиплет над ним.(лермонтов)
Каждый из нас когда-нибудь совершал поступки, о которых впоследствии приходилось сожалеть. Это могло быть действие или слово, сказанное сгоряча. А вот из-за слова, вовремя не произнесенного вслух, счастье мимо главного героя рассказа И. С. Тургенева "Ася". Внезапное исчезновение Аси было предостережением для Н. Вскоре девушка уехала Благодаря незабываемой встрече с Асей, Н. понял, что "у счастья нет завтрашнего дня; у него нет и вчерашнего; оно не помнит не думает о будущем; у него есть настоящее -и то не день -а мгновенье".
Николеньке его душевная жизнь. Вглядывается, потому что сложившиеся условия и установки уже перестают обладать над человеком прежней властью, не могут больше отодвинуть значение его собственных душевных движений. Николенька Иртеньев - мальчик из дворянской семьи, его воспитывают по установленным правилам, он дружит с детьми из таких же семей, любит своих родителей и гордится ими. Но детские годы Николеньки были беспокойными. Он испытал немало разочарований и в окружающих его близких людях, и в самом себе. Создавая образ Николеньки, Толстой опирался на факты собственной жизни. Перед читателем предстают неповторимые детские впечатления тех самых минут, когда Николенька, которому только исполнилось десять лет, проснулся утром в своей кроватке. Время действия в самом начале повести указано так, что совершенно очевидно: это было очень давно - число, месяц, год отмечены издалека. «Матушка сидела в гостиной и разливала чай… Но хотя она смотрела пристально, она не замечала… что мы вошли », - вот живое восприятие мальчика при входе в гостиную. В детстве Николенька стремился к добру, истине, любви и красоте. И источником всего самого прекрасного в эти годы для него была мать. С любовью он вспоминает звуки ее голоса, которые были «так сладки и приветливы» , нежные прикосновения ее рук, «грустную, очаровательную улыбку» . В повести все то, что замечено, воспринимается самим Николенькой, и это потом сохраняется в его памяти. Решающее значение имеет не среда, а душа самого человека, его душевная работа - обыкновенного, ничем не выделяющегося человека. Повесть разворачивается, переходя от одного очень конкретного и очень частного впечатления мальчика к другому такому же впечатлению. Николенька остро чувствует фальшь и обман. Повзрослев, герой не раз сожалел о том, что в детстве, вне пройдя еще через те горькие испытания, которые доводят взрослых до осторожности и холодности в отношениях» , он лишал себя «чистых наслажден нежной детской привязанности по одному только странному желанию подражать большим. Николенька Иртеньев часто глубоко раскаивается в своих поступках и остро переживает неудачи - это думающий анализировать свои поступки и начинающий взрослеть человек. Когда Николенька переступает порог детства, одной бессознательной привязанности ко всем, с кем он до сих пор общался, становится недостаточно. Сначала при этом Николенька впадает в отчаяние, все кажутся ему чужими и враждебными, не и не желающими его понять. И весь период отрочества кажется взрослому Иртеньеву сплошной «бесплодной пустыней» . В повести Л. Н. Толстого «Детство» читатель наблюдает за взрослением гаальчика, вместе с ним анализирует поступки (свои и окружающих) , учится побеждать неправду и не бояться принимать настоящую жизнь такой, какая она есть. « Никто с такой наглядностью и проникновенностью не изобразил сложного процесса формирования духовного мира у ребенка, как это сделал Толстой, - отмечал Б. Бурсов в статье, посвященной автобиографической
Еще ты дремлешь, друг прелестный —
Пора, красавица, проснись:
Открой сомкнуты негой взоры
Навстречу северной Авроры,
Звездою севера явись! Вечор, ты помнишь, вьюга злилась,
На мутном небе мгла носилась;
Луна, как бледное пятно,
Сквозь тучи мрачные желтела,
И ты печальная сидела —
А нынче... погляди в окно: Под голубыми небесами
Великолепными коврами,
Блестя на солнце, снег лежит;
Прозрачный лес один чернеет,
И ель сквозь иней зеленеет,
И речка подо льдом блестит. Вся комната янтарным блеском
Озарена. Веселым треском
Трещит затопленная печь.
Приятно думать у лежанки.
Но знаешь: не велеть ли в санки
Кобылку бурую запречь? Скользя по утреннему снегу,
Друг милый, предадимся бегу
Нетерпеливого коня
И навестим поля пустые,
Леса, недавно столь густые,
И берег, милый для меня. (пушкин) русской поэзии
ТРИ ПАЛЬМЫ
(Восточное сказание)
В песчаных степях аравийской земли
Три гордые пальмы высоко росли.
Родник между ними из почвы бесплодной,
Журча, пробивался волною холодной,
Хранимый, под сенью зеленых листов,
От знойных лучей и летучих песков.
И многие годы неслышно Но странник усталый из чуждой земли
Пылающей грудью ко влаге студеной
Еще не склонялся под кущей зеленой,
И стали уж сохнуть от знойных лучей
Роскошные листья и звучный ручей.
И стали три пальмы на бога роптать:
"На то ль мы родились, чтоб здесь увядать?
Без пользы в пустыне росли и цвели мы,
Колеблемы вихрем и зноем палимы,
Ничей благосклонный не радуя взор?..
Не прав твой, о небо, святой приговор!"
И только замолкли - в дали голубой
Столбом уж крутился песок золотой,
Звонком раздавались нестройные звуки,
Пестрели коврами покрытые вьюки,
И шел, колыхаясь, как в море челнок,
Верблюд за верблюдом, взрывая песок.
Мотаясь, висели меж твердых горбов
Узорные полы походных шатров;
Их смуглые ручки порой подымали,
И черные очи оттуда сверкали...
И, стан худощавый к луке наклоня,
Араб горячил вороного коня.
И конь на дыбы подымался порой,
И прыгал, как барс, пораженный стрелой;
И белой одежды красивые складки
По плечам фариса вились в беспорядке;
И с криком и свистом несясь по песку,
Бросал и ловил он копье на скаку.
Вот к пальмам подходит, шумя, караван:
В тени их веселый раскинулся стан.
Кувшины звуча налилися водою,
И, гордо кивая махровой главою,
Приветствуют пальмы нежданных гостей,
И щедро их поит студеный ручей.
Но только что сумрак на землю упал,
По корням упругим топор застучал,
И пали без жизни питомцы столетий!
Одежду их сорвали малые дети,
Изрублены были тела их потом,
И медленно жгли до утра их огнем.
Когда же на запад умчался туман,
Урочный свой путь совершал караван;
И следом печальный на почве бесплодной
Виднелся лишь пепел седой и холодный;
И солнце остатки сухие дожгло,
А ветром их в степи потом разнесло.
И ныне все дико и пусто кругом -
Не шепчутся листья с гремучим ключом:
Напрасно пророка о тени он просит -
Его лишь песок раскаленный заносит
Да коршун хохлатый, степной нелюдим,
Добычу терзает и щиплет над ним.(лермонтов)