Общее: 1) Один герой – певец Арион;
2) Общее место действия: море;
3) Общее действие : Арион там и там поет морякам.
4) итог происшествия - Арион оказывается один (без команды) на морском берегу
Различие: 1) В легенде моряки хотели погубить Ариона, воспользовавшись его богатством, а у Пушкина – на челне все друзья, и у каждого свое дело.
2) В легенде Арион поет, чтобы от смерти, а у Пушкина – потому, что это его обычное беспечное занятие.
3) В легенде Арион сам бросается в море, а у Пушкина налетает вихрь
4) В легенде команда благополучно достигает Коринфа, где ее судят, а у Пушкина – гибнет.
5) В легенде Ариона дельфины, у Пушкина на берег певца выбрасывает штормовая волна.
5) Легенда заканчивается разоблачением моряков, у Пушкина Арион сушит одежды и продолжает петь.
6) Легенда рассказывает об Арионе в третьем лице, у Пушкина герой сам рассказывает свою историю.
Война давно но мы все еще помним ваши подвиги. Мы помним абсолютно все: каждую пролитую каплю крови, каждого погибшего. Все они, остались в нашей памяти навсегда. Каждый человек гордится вами.Время уносит события все дальше, и очень грустно становится, когда осознаёшь, что с каждым годом ветеранов все меньше и меньше.Каждый раз, приходя к памятникам павших героев, мы поражаемся их мужеству и героизму. Ведь, не каждый пережить ужасы войны. Для всей страны вы сделали неповторимый подвиг. Страна гордится вами!
Сколько трудных дорог пройдено Вами. Дороги эти были тяжелыми, неровными от разрывов бомб и снарядов. Но вы шли по ним, не обращая на это внимание, потому что у Вас была одна цель – освободить нашу страну от врагов.
С тех пор, как отгремели последние залпы войны, сменилось не одно поколение, но каждый год люди вспоминают Великую Победу, чтят память погибших солдат, чествуют живущих ветеранов. И для нас, сегодняшних важно, что «никто не забыт, ничто не забыть».
Известно, что имя Зощенко на протяжении четырех десятилетий (если принять за точку отсчета 1946 год, когда он был ошельмован в постановлении ЦК ВКП (б) "О журналах "Звезда" и "Ленинград"" и исключен из Союза писателей) находилось, мягко говоря, под гнетом официального недоверия, непризнания, а в отдельные годы и периоды вообще вычеркивалось из литературного обихода. Поэтому после смерти писателя (1958 г.) многие из тех, кто хорошо знал его, был с ним близок, знаком или же просто наблюдал и слышал его и мог оставить о нем воспоминания, не сделали этого, видимо, не предполагая, не веря, что правда о Зощенко может увидеть свет в какое-то обозримое время. Достаточно назвать таких "невыступивших" свидетелей его жизни, как Н. Акимов, А. Ахматова, О. Берггольц, И. Груздев, Вс. Иванов, С. Маршак, Н. Никитин, Ю. Олеша, А. Д. Сперанский, Н. Тихонов, О. Форш, М. Шагинян, Д. Шостакович, Б. Эйхенбаум, чтобы представить себе, сколь невосполнимы потери, понесенные еще в пору, когда сама мысль о возможном сборнике воспоминаний о Зощенко вряд ли могла прийти даже в самую дальновидную голову.
Уже одно это как бы ставило под вопрос полноценную реализацию замысла.
И все же нашлось немало людей, которые не посчитали бессмысленным и безнадежным вспомнить о Зощенко и, несмотря на сопротивление редакторов и цензуры, сумели донести до читателя свое о нем слово. К. Чуковский, В. Каверин, М. Слонимский сделали это еще в 60-е годы. Воспоминания были написаны мастерами, и потому прочитавший их получал ярчайшее представление о своеобразии личности Зощенко, о его литературных и общественных устремлениях, но... как в этих воспоминаниях, так и в тех, что появились в 70-е и в первой половине 80-х годов, глухо, намеками, а то и вовсе не говорилось о жестокой судьбе писателя - о том, как он жил после августа 1946 года, как выбивался из сил, пытаясь вновь занять свое место в литературе, как умер, так и не получив отпущение им не совершенных грехов. Блюстители "идейной чистоты" сталинско-ждановского постановления стояли на страже и не пускали, вымарывая все, что эту "чистоту" нарушало.
Как ни грустно было признать, но из этого следовало, что того сборника воспоминаний о Зощенко, в котором должна была быть, говоря его собственными словами, "голая правда", не получалось. Тем более что большинство авторов, чьи воспоминания были когда-то опубликованы и которые теперь, в новых условиях, можно было бы дописать и переписать, ушли из жизни.
И тем не менее надежда все же не гасла. Круг лиц, знавших Зощенко, был велик и разнообразен. Ведь не только писатели находились в его орбите. У писателей были жены, дети, были в окружении Зощенко художники, артисты, работники издательств, наконец, просто близкие его сердцу люди, которые могут знать не меньше, чем товарищи по профессии. Решено было пройти этот круг.
И он был пройден. И надежда на восполнение правды в личной и творческой судьбе Зощенко более чем оправдалась. Написанное специально для сборника как бы вписало, восстановило изъятый когда-то текст из воспоминаний первых мемуаристов Зощенко и тем самым выправило общую тональность рассказа о нем.
При всех заведомо утраченных возможностях иметь максимально полное представление о Зощенко, о его человеческом и писательском облике, можно считать, что в той мере, в какой отпущено нам обстоятельствами, этот облик коллективными усилиями ушедших и ныне живущих авторов настоящего сборника создан.
Осталось сказать, что часть воспоминаний, вошедших в сборник, перепечатана из книги "Михаил Зощенко в воспоминаниях современников" (М., "Советский писатель", 1981); другая часть извлечена из авторских сборников и периодических изданий; более одной трети воспоминаний написано для сборника специально. Издательство и составитель приносят их авторам сердечную благодарность.
В. Зощенко