Смешных случаев в моей жизни было немало, особенно когда я был маленьким. Ведь маленькие дети часто попадают впросак из-за того, что чего-то не знают, не понимают, забывают или путают. Со мной чаще бывало последнее: я и сейчас иногда бываю довольно рассеянным, а уж раньше...
Это приключилось со мной, когда я был в третьем классе. Как-то раз во вторник у нас был праздник, и мы в школу не ходили. Какой - не помню уже, да это и неважно. А важно то, что на следующий день я пришел в школу, думая, что понедельник. И книги с тетрадками собрал как на понедельник. А была среда. Из всех предметов в понедельник и среду у нас совпало только рисование, так что альбом у меня был. А все остальные предметы в эти дни были разные.
Так что в классе надо мной посмеялись аж пять раз. В начале каждого урока оказывалось, что у меня нет ни учебника, ни тетради. Учительница качала головой и давала мне двойной листок, а учебник я делил с соседом по парте. Так повторилось четыре раза.
Пятым уроком было рисование. Можете себе представить, как захохотали все в классе, когда я вынул и положил на парту альбом и карандаши! Учительница сначала не могла понять, что так всех развеселило. Я ей рассказал, что перепутал дни недели. Она тоже засмеялась и сказала "Ну, что ж, бывает". Я ни на кого не обиделся, и теперь стараюсь быть повнимательнее, чтобы опять не устроить своим одноклассникам "день смеха".
Когда Мери подняла стакан Грушницкому.
"Легче птички она к нему подскочила, нагнулась, подняла стакан и подала ему с телодвижением, исполненым невыразимой прелести." Грушницкий, покоренный Мери, сравнил ее с ангелом, но Печорин отверг это сравнение. "Я лгал. Мне хотелось его побесить. У меня врожденная страсть протеворечить; целая моя жизнь была только цепь грустных и неудачных противоречий сердцу или рассудку"
"Однако мне всегда было странно; я никогда не делался рабом любимой женщины, напротив, я всегдад приобретал над их волей и сердцем непобедимую власт, вовсе об этом не стараясь" "А ведь есть необъятное наслаждение в обладании молодой, едва распустившейся души! Она как цветок, которого лучший аромат испаряется навстречу первому лучу солнца; его надо сорвать и в эту минуту и, подышав им досыта, бросить на дороге; авось кто-нибудь поднимет!" и мой самый любимый "Да, такова была моя участь с самого детства! Все читали на моем лице признаки дурных свойств, которых не было; но их предполагали- и они родились. Я был скромен- меня обвиняли в лукавстве: я стал скрытен. Я глубоко чуствовал добро и зло; никто меня не ласкал, все оскорбляли: я стал злопамятен; я был угрюм,- другие дети веселы и болтливы; я чувствовал себя выше их, - меня ставили ниже. Я сделался завистлив. Я был готов любить весь мир, - меня никто не понял; и я выучился ненавидеть" "Мало ли людей, начиная жизнь, думают кончить ее, как Александр Великий или лорд Байрон, а между тем целый век остаются титулярными советниками" "Женщины должны бы желать, чтоб все мужчины их так же хорошо знали, как я, потому что я люблю их во сто раз больше с тех пор, как их не боюсь и постиг их мелкие слабости""Я иногда себя презираю..." "Что ж? умереть так умереть!" "Мне, однако, приятно, что я могу плакать!" " И теперь, здесь, в этой скучной крепости, я часто пробегая мыслию спрашиваю себя: отчего я не хотел ступить на этот путь, открытый мне судьбою, где меня ожидали тихие радости и спокойствие душевное?"