В одной из отдаленных улиц Москвы, в сером доме с белыми колоннами,
антресолью и покривившимся балконом, жила некогда барыня, вдова, окруженная
многочисленною дворней. Сыновья ее служили в Петербурге, дочери вышли замуж;
она выезжала редко и уединенно доживала последние годы своей скупой и
скучающей старости. День ее, нерадостный и ненастный, давно но и
вечер ее был чернее ночи.
Из числа всей ее челяди самым замечательным лицом был дворник Герасим,
мужчина двенадцати вершков роста, сложенный богатырем и глухонемой от
рожденья. Барыня взяла его из деревни, где он жил один, в небольшой избушке,
отдельно от братьев, и считался едва ли не самым исправным тягловым мужиком.
Одаренный необычайной силой, он работал за четверых-дело спорилось в его
руках, и весело было смотреть на него, когда он либо пахал и, налегая
огромными ладонями на соху, казалось, один, без лошаденки,
взрезывал упругую грудь земли, либо о Петров день так сокрушительно
действовал косой, что хоть бы молодой березовый лесок смахивать с корней
долой, либо проворно и безостановочно молотил трехаршинным цепом, и как
рычаг опускались и поднимались продолговатые и твердые мышцы его плечей.
Постоянное безмолвие придавало торжественную важность его неистомной работе.
Славный он был мужик, и не будь его несчастье, всякая девка охотно пошла бы
за него замуж... Но вот Герасима привезли в Москву, купили ему сапоги, сшили
кафтан на лето, на зиму тулуп, дали ему в руки метлу и лопату и определили
его дворником.
Объяснение:
В одной из отдаленных улиц Москвы, в сером доме с белыми колоннами,
антресолью и покривившимся балконом, жила некогда барыня, вдова, окруженная
многочисленною дворней. Сыновья ее служили в Петербурге, дочери вышли замуж;
она выезжала редко и уединенно доживала последние годы своей скупой и
скучающей старости. День ее, нерадостный и ненастный, давно но и
вечер ее был чернее ночи.
Из числа всей ее челяди самым замечательным лицом был дворник Герасим,
мужчина двенадцати вершков роста, сложенный богатырем и глухонемой от
рожденья. Барыня взяла его из деревни, где он жил один, в небольшой избушке,
отдельно от братьев, и считался едва ли не самым исправным тягловым мужиком.
Одаренный необычайной силой, он работал за четверых-дело спорилось в его
руках, и весело было смотреть на него, когда он либо пахал и, налегая
огромными ладонями на соху, казалось, один, без лошаденки,
взрезывал упругую грудь земли, либо о Петров день так сокрушительно
действовал косой, что хоть бы молодой березовый лесок смахивать с корней
долой, либо проворно и безостановочно молотил трехаршинным цепом, и как
рычаг опускались и поднимались продолговатые и твердые мышцы его плечей.
Постоянное безмолвие придавало торжественную важность его неистомной работе.
Славный он был мужик, и не будь его несчастье, всякая девка охотно пошла бы
за него замуж... Но вот Герасима привезли в Москву, купили ему сапоги, сшили
кафтан на лето, на зиму тулуп, дали ему в руки метлу и лопату и определили
его дворником.
Объяснение:
С его безоблачной погодой
Нам выдал общую беду -
На всех. На все четыре года.
Она такой вдавила след,
И стольких наземь положила,
Что двадцать лет, и тридцать лет
Живым не верится, что живы.
И к мертвым, выправив билет,
Все едет кто-нибудь из близких.
И время добавляет в списки
Еще кого-то, кого-то нет.
И ставит, ставит обелиски.